1
5
1
-
http://books.altspu.ru/files/original/58/46/_[650].png
e353fb8c66661e1e8b1e798563753541
http://books.altspu.ru/files/original/58/46/rubtsov.pdf
d097ffdb25a39bc9f0f6c737defd5746
PDF Text
Text
Содержание
�Содержание
Об издании
Основной титульный экран
Дополнительный титульный экран непериодического издания – 1
Дополнительный титульный экран непериодического издания – 2
�Содержание
Министерство образования и науки Российской Федерации
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение
высшего образования
«Алтайский государственный педагогический университет»
РИМ И ВАРВАРЫ
Учебно-методическое пособие
Барнаул
ФГБОУ ВО "АлтГПУ"
2016
Об издании - 1, 2, 3.
�Содержание
УДК 94(37)(075)
ББК 63.3(0)323я73
Р51
Рим и варвары [Электронный ресурс] : учебно-методическое пособие / сост. С.М. Рубцов. – Барнаул :
АлтГПУ, 2016.
Рецензент:
Лыдин Н.Н., кандидат исторических наук, старший преподаватель АлтГПУ
Издание содержит источниковедческий материал по истории внешней политики Римской империи в
период принципата (1–2 вв. н. э.). В пособии характеризуются различного вида источники:
письменные (нарративные), археологические памятники, эпиграфические материалы.
Пособие предназначено для студентов 1 курса исторического факультета, а также может служить
пособием для студентов, обучающихся по специальности «Туризм».
Рекомендовано к изданию редакционно-издательским советом АлтГПУ 28.01.2016 г.
Текстовое (символьное) электронное издание.
Системные требования:
Intel Celeron 2 ГГц ; ОЗУ 512 Мб ; Windows XP/Vista/7/8 ; SVGA монитор с разрешением 1024х768.
Об издании - 1, 2, 3.
�Содержание
Электронное издание создано при использовании программного обеспечения Sunrav BookOffice.
Объём издания - 11 322 КБ.
Дата подписания к использованию: 15.03.2016
Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования
«Алтайский государственный педагогический университет» (ФГБОУ ВО «АлтГПУ»)
ул. Молодежная, 55, г. Барнаул, 656031
Тел. (385-2) 36-82-71, факс (385-2) 24-18-72
е-mail: rector@altspu.ru, http://www.altspu.ru
Об издании - 1, 2, 3.
�Содержание
Содержание
Введение
Тематика и содержание лекционного курса
Лекция № 1. Римская империя в 1–2 вв. н. э.
Лекция № 2. Римская императорская армия 1–2 вв. н. э.
Лекция № 3. Основные направления внешней политики императора Августа (27 г. до н. э. – 14 г.
н. э.)
Лекция № 4. Внешняя политика Римской империи в период правления Тиберия (14–37 гг. н. э.) и
Калигулы (37–41 гг. н. э.)
Лекция № 5. Внешняя политика Римской империи во время принципата Клавдия (41–54 гг. н. э.) и
Нерона (54–68 гг. н. э.)
Лекция № 6. Основные направления внешней политики императоров из династии Флавиев
(69–96 гг. н. э.)
Лекция № 7. Активизация внешней политики империи во время правления императора Марка
Ульпия Траяна (98–117 гг. н. э.)
Лекция № 8. Изменение внешней политики империи при Адриане (117–138 гг. н. э.) и Антонине
Пие (138–161 гг. н. э.)
Лекция № 9. Внешняя политика империи при последних Антонинах
Методические рекомендации к спецкурсу
Основные источники по истории внешней политики Римской империи в период принципата (1–2
вв. н. э.)
Источники и литература
Приложение (документальный материал)
АВГУСТ
ТИБЕРИЙ
�Содержание
Введение
В 1–2 вв. н. э. Рим вступил на путь ранней империи или принципата. В это время его могущество
достигло своего высшего апогея. Границы государства простирались от Дуная и Рейна на севере до
песков Сахары на юге, от Евфрата на востоке до берегов Атлантического океана на западе, а
Средиземное море практически превратилось во внутреннее «озеро». За свою предыдущую историю
римляне сумели покорить сотни племён и народов, далеко шагнув за пределы Италии. Инструментом
завоеваний являлась совершенная для своего времени армия, вооружённая и оснащённая по
последнему слову античной техники. Однако за пределами империи продолжало жить огромное
количество варварских племён различного этнического происхождения, а на востоке непримиримым
противником ещё со времён Республики оставалась Парфянская держава, в военном отношении во
многом не уступающая «покорителям мира». Властителям Рима приходилось почти постоянно
сдерживать напор своих внешнеполитических противников: проводить тонкую дипломатическую
работу, совершать военные походы за лимес, завоёвывая новые территории. Этому аспекту истории
императорского Рима и посвящены материалы данного пособия.
�Содержание
Тематика и содержание лекционного курса
(Общий объём 18 час.)
Лекция № 1. Римская империя в 1–2 вв. н. э.
Лекция № 2. Римская императорская армия 1–2 вв. н. э.
Лекция № 3. Основные направления внешней политики императора Августа (27 г. до н. э. – 14 г.
н. э.)
Лекция № 4. Внешняя политика Римской империи в период правления Тиберия (14–37 гг. н. э.) и
Калигулы (37–41 гг. н. э.)
Лекция № 5. Внешняя политика Римской империи во время принципата Клавдия (41–54 гг. н. э.) и
Нерона (54–68 гг. н. э.)
Лекция № 6. Основные направления внешней политики императоров из династии Флавиев
(69–96 гг. н. э.)
Лекция № 7. Активизация внешней политики империи во время правления императора Марка
Ульпия Траяна (98–117 гг. н. э.)
Лекция № 8. Изменение внешней политики империи при Адриане (117–138 гг. н. э.) и Антонине
Пие (138–161 гг. н. э.)
Лекция № 9. Внешняя политика империи при последних Антонинах
�Содержание
Лекция № 1. Римская империя в 1–2 вв. н. э.
(2 час.)
План лекции:
1. Хронология спецкурса.
2. Основные источники по истории Римской империи периода раннего принципата.
3. Краткая историография по проблеме.
4. Племена и народы, окружающие Римскую империю. Их военно-политическое развитие.
�Содержание
Лекция № 2. Римская императорская армия 1–2 вв. н. э.
(2 час.)
План лекции:
1. Организация и состав.
2. Наступательное и оборонительное оснащение.
3. Римская армия в бою (тактика и стратегия).
4. Влияние римской армии на романизацию провинций.
�Содержание
Лекция № 3. Основные направления внешней политики императора
Августа (27 г. до н. э. – 14 г. н. э.)
(2 час.)
План лекции:
1. Римско-парфянские отношения.
2. Положение дел в Африке.
3. Германская граница.
4. Продвижение к берегам Дуная.
�Содержание
Лекция № 4. Внешняя политика Римской империи в период
правления Тиберия (14–37 гг. н. э.) и Калигулы (37–41 гг. н. э.)
(2 час.)
План лекции:
1. Политика Тиберия в Германии и её итоги.
2. Восстания в Паннонии, Фракии и Африке.
3. Парфянская политика Тиберия.
4. Внешнеполитические акции Калигулы.
�Содержание
Лекция № 5. Внешняя политика Римской империи во время
принципата Клавдия (41–54 гг. н. э.) и Нерона (54–68 гг. н. э.)
(2 час)
План лекции:
1. Расширение границ империи и организация новых провинций при Клавдии.
2. Походы в Британию и их результаты.
3. Военное строительство на дунайском и рейнском лимесах.
4. Основные направления авантюрной внешней политики Нерона и её итоги.
�Содержание
Лекция № 6. Основные направления внешней политики императоров
из династии Флавиев (69–96 гг. н. э.)
(2 час.)
План лекции:
1. Подавление восстания в Иудее.
2. Реорганизация обороны империи при Флавии Веспасиане (69–79 гг. н. э.).
3. Войны императора Домициана Флавия (81–96 гг. н. э.) с германцами.
4. Дакийские войны второй половины 80-х гг. 1 в. н.э.
�Содержание
Лекция № 7. Активизация внешней политики империи во время
правления императора Марка Ульпия Траяна (98–117 гг. н. э.)
(2 час.)
План лекции:
1. Приход к власти новой династии. Подготовка к походу на восток.
2. Первая дакийская война Траяна (101–103 гг. н. э.).
3. Вторая дакийская война Траяна и её итоги (105–106 гг. н.э.).
4. Парфянская война (114–117 гг. н.э.).
�Содержание
Лекция № 8. Изменение внешней политики империи при Адриане
(117–138 гг. н. э.) и Антонине Пие (138–161 гг. н. э.)
(2 час.)
План лекции:
1. Переход к политике обороны. Возведение лимеса.
2. Провинциальная политика. Подавление восстаний.
3. Расширение романизации. Строительство городов.
4. Римское военное присутствие на северном причерноморье.
�Содержание
Лекция № 9. Внешняя политика империи при последних Антонинах
(2 час.)
План лекции:
1. Нарастание кризиса империи. Римско-парфянская война (161–165 гг. н. э.).
2. Первая маркоманнская война (166–175 гг. н. э.) императора Марка Аврелия (161–180 гг. н. э.).
3. Вторая маркоманнская война (178–180 гг. н. э.).
4. Внешняя политика императора Коммода (180–192 гг. н. э.).
�Содержание
Методические рекомендации к спецкурсу
Для успешного усвоения материала спецкурса студенты должны обладать базой данных о внешней
политике Римской империи в период принципата. Для этого им необходимо ознакомиться с
основными источниками и литературой по теме изучаемой дисциплины, овладеть содержанием
дисциплины.
Основной базовый материал содержится в учебных пособиях по истории Древнего мира, указанных в
списке. Хронологическая последовательность событий, краткое, компактное изложение хода военных
кампаний и дипломатических отношений позволит войти учащемуся в круг тех вопросов, которые
волновали римское общество в первые века новой эры. Дополнительную информацию по
внешнеполитическим акциям империи в период раннего принципата студентам позволит получить
монографическая литература отечественных и зарубежных авторов.
На практических занятиях по программе спецкурса учащимся рекомендуется использовать
документальный материал, содержащийся в хрестоматиях по истории древнего мира, а кроме того, в
приложении к данному пособию. При его изучении необходимо учитывать субъективизм историков
раннего принципата, связанный с комплексом причин личного и общественного положения автора.
Тем не менее, обсуждение отдельных внешнеполитических событий через призму ряда авторитетных
источников позволит реконструировать стратегию римских императоров в период раннего
принципата.
Исторические источники имеют значение и для усвоения материала по дисциплине «Туристические
объекты Древнего мира». Учитывая особенности преподаваемого предмета, необходимо обратить
внимание на их специфику. Туристические объекты древнего мира прежде всего связаны с
археологическими памятниками. Поэтому наглядность представляемых источников, позволяющая
рассмотреть их характерные признаки, представляет значительный интерес. В этом отношении
полезно будет использовать фото- и видеоматериалы, презентации.
Тем не менее, нельзя рассматривать археологические памятники в отрыве от исторического контекста.
Поэтому одновременно важно использовать в содержании дисциплины письменные источники.
Прежде всего, это сведения античных авторов, связанные с туристическими объектами. Так, например,
туристические объекты, связанные с историей древней Греции полезно было бы рассматривать,
исходя из сочетания археологических памятников и сведений, сообщаемых автором 2 в. н. э.
Павсанием («Описание Эллады»).
Таким образом, комплексное использование различного рода источников позволит успешно
осуществлять поставленные в процессе обучения задачи, причем преобладающее значение необходимо
отводить именно вещественным свидетельствам.
Приложение содержит документальный материал, освещающий основные направления внешней
политики Римской империи с момента установления принципата Августа (27 г. до н. э.) до конца
правления императора Тиберия (37 г. н. э.). Наряду со сведениями знаменитых римских историков
(Корнелия Тацита, Диона Кассия и др.) в издании приводятся данные так называемых «малых
авторов»: Веллея Патеркула, Аннея Флора и др., а также эпиграфические памятники, малоизвестные
для студентов.
Кроме прямого назначения по теме спецкурса, материалы пособия могут быть использованы
преподавателями в ходе лекций по истории Древнего Рима, а также студентами при подготовке к
практическим занятиям, для написания курсовых и дипломных работ
�Содержание
Основные источники по истории внешней политики Римской
империи в период принципата (1–2 вв. н. э.)
1. Хронология спецкурса. Особенности географических рамок.
2. Письменные источники и вещественные памятники.
А) Свидетельства античных авторов.
Б) Данные археологии.
Рис. 1. Римская империя эпохи принципата
Нижней хронологической границей спецкурса являются январские иды 27 года до новой эры, когда,
милостиво соглашаясь на просьбы сената не бросать на произвол судьбы государство, только что
пережившее ужасы гражданской войны, Октавиан шаг за шагом захватил бразды правления в Риме в
свои руки. Видимость политического строя республики сохранялась, однако пожизненным
принцепсом – дословно «первым» во всех магистратурах, а также императором, не считая почётных
наименований, дарованных ему льстивыми сенаторами, становится именно он. Так появилась, по
выражению специалистов, так называемая «скрытая монархия» или новый политический строй,
получивший название «принципат».
Эпоха раннего принципата охватывает период 1–2 веков новой эры, включая в себя по традиции
правление собственно Октавиана Августа, фактически находившегося у власти с момента окончания
гражданских войн в 30 г. до н. э. до самой смерти в 14 г. н. э., и нескольких династий, первая из
которых получила название «династия Юлиев – Клавдиев» (14–68 гг. н. э.), вторая – Флавиев (69–96 гг.
н. э.), третья – Антонинов (96–192 гг. н. э.). Время правления последнего из Антонинов – Коммода
�Содержание
(180–192 гг. н. э.) является верхней границей спецкурса. Однако, чтобы понять сущность
внешнеполитических проблем, возникавших у Римской империи с тем или иным народом или
государством, нам придётся время от времени обращаться к событиям более ранних времён 2–1 вв. до
н. э.
Выбор именно таких хронологических рамок спецкурса не случаен. Вместе с изменением
политического,
социального
строя,
как
подчёркивают
специалисты,
изменилась
и
внешнеполитическая доктрина Рима. Он уже не ведёт, как раньше в период Республики,
широкомасштабных глобальных войн. Тем не менее, границы империи значительно раздвигаются.
Появляются новые провинции, где дислоцируются римские легионы. На месте стоянок воинских
частей возникают колонии ветеранов и муниципии римских граждан. Идёт активное расширение
римского мира далеко за пределы Италии. Романизация достигает своего апогея. Военное могущество
империи ещё непоколебимо, но, тем не менее, «машина подавления» уже начинает пробуксовывать,
давая время от времени сбои. Рим постепенно переходит к защите своих рубежей, возводя на границах
целую систему оборонительных сооружений – «лимес». Таким образом, на наш взгляд, период раннего
принципата имеет свой собственный, характерный только для него, специфический исторический
оттенок, в том числе и во внешней политике, который представляется возможным рассмотреть на
основании имеющихся в нашем распоряжении источников.
Территориальные рамки спецкурса широки. К концу правления императоров из династии Антонинов
географические познания римлян значительно увеличились. Западная граница упиралась в
Атлантический океан. В эпоху Августа Иберия окончательно вошла в состав Рима. В Британии
легионы и вспомогательные части – ауксилии – к концу 2 в. н. э. дислоцировались на рубежах
современной Шотландии (древняя Каледония). Самая протяжённая северная граница проходила по
Рейну и Дунаю, служившими по замыслу Августа естественными преградами на пути вторжения
варваров. Тем не менее, преследуя своих противников, легаты Августа и Тиберия доходили до Эльбы.
На верхнем и среднем Дунае во время маркоманнских войн в семидесятых годах 2 в. н. э. Марк
Аврелий добрался до границ современных Моравии и Чехии. Низовья Дуная стали известны
римлянам ещё со 2 в. до н. э., когда ряд воинственных нижнедунайских племён стал угрожать
провинции Македония. Однако продвижение в этом направлении шло сравнительно медленно. Лишь
в начале 2 в. н. э., благодаря победоносным походам Марка Ульпия Траяна, римляне достигли
северных Карпат и верховий Тисы. Это в значительной мере облегчило проникновение римлян на
территорию северного причерноморья. Греческие колонии под напором неспокойных соседей ещё с
эпохи гражданских войн сами искали защиты под высокой рукой Рима. Восточная граница, также как и
северная, прикрывалась естественными рубежами. К концу периода раннего принципата легионы и
ауксилии дислоцировались в основном по верхнему и среднему Евфрату на территории провинции
Сирия, но военно-политические интересы римлян простирались порой и дальше: победоносная армия
Траяна в 117 г. н. э., продвигаясь вдоль Тигра, достигла Персидского залива. Далее восточная граница
тянулась вдоль труднопроходимой аравийской пустыни, прикрывающей вошедшие в состав империи в
1 в. н. э. страны Леванта. Такая же суровая пустыня Сахара, а также отдельные форпосты с
расквартированными в них воинскими частями охраняли южные пределы империи в северной
Африке. Таким образом, в рассматриваемый период Средиземное море со всех сторон было окружено
владениями Рима, превратившись фактически во внутреннее озеро империи. (Рис. 1)
Источники по истории внешней политики Римской империи в период раннего принципата можно
традиционно разделить по видам на три части. Во-первых, это нарративные или письменные
источники, оставленные античным историческим наследием, во-вторых, немаловажное значение
имеют археологические данные – немые свидетели некогда кипевших вокруг них бурных событий
прошлого и, в-третьих, это материалы вспомогательных исторических дисциплин, как бы
�Содержание
соединяющие в себе качества первых двух, прежде всего – это эпиграфика, ставшая за последнее время
очень популярной среди исследователей, и нумизматика.
В начале, опять же по традиции, обратимся к трудам греческих и римских авторов. Наибольшее
значение для изучения внешней политики Римской империи в 1 в. н. э. имеют сохранившиеся работы
Корнелия Тацита (ок. 58 – после 117 г. н. э.). Провинциал из Нарбонской Галлии, выходец из
всаднического сословия, при Флавиях и Антонинах он занимал достаточно высокие
административные должности в государстве, видимо, имея доступ к официальным документам, но в
своём творчестве, как полагают его биографы, не обходил стороной также источники другого рода:
свидетельства очевидцев событий, мемуары, географические и исторические трактаты
предшественников. Хотя Тацит, естественно, как и все люди, пишущие историю, не избежал
определённого субъективизма, можно сказать, что сообщаемые им сведения отличаются
достоверностью и подтверждаются источниками иного происхождения. В интересующем нас плане
наибольший интерес представляют его «Анналы», написанные после 111 г. н. э. и не законченные,
возможно, в связи со смертью автора. К сожалению, полностью эта историческая монументальная
летопись до нас не дошла (утеряны, например, все книги, освещающие принципат Калигулы), но и то,
что сохранилось, представляет огромный интерес для исследования внешней политики империи в
период правления Юлиев – Клавдиев. Наряду с подробным описанием событий, происходящих в
самом Риме, Тацит не скупится на информацию о внешнеполитических акциях на границах, а также
дипломатии в клиентских государствах, обращает внимание на дислокацию легионов, на вторжения
варваров, не забывая упомянуть о восстаниях в провинциях. Из так называемых «малых
произведений» знаменитого римского историка, на наш взгляд, заслуживают внимание:
«Жизнеописание Агриколы» и «Германия». Это во многом историко-географические труды. В первом,
посвящённом наместнику Британии (77–84 гг. н. э.) и тестю автора, есть сведения не только о народах,
населяющих страну, но и о её завоевании, а во втором рассматривается в основном
социально-экономический уклад жизни германских племён – одних из самых упорных противников
Рима на северо-западных рубежах империи.
Хронологические лакуны, имеющиеся в дошедших до нас произведениях Корнелия Тацита, могут быть
заполнены сведениями из литературно- исторического труда Гая Светония Транквилла «Жизнь
двенадцати цезарей». По своему характеру это несколько иное сочинение, напоминающее отчасти
знаменитые биографии Плутарха. Но в качестве исследуемого объекта у Светония выступают
императоры из династии Юлиев-Клавдиев и Флавиев. Субъективизм писателя, жившего примерно в
эти же годы, что и Тацит, на наш взгляд, несомненен. Ярый приверженец Антонинов, а Адриан сделал
его в 119 г. н. э. заведующим императорской канцелярией, Светоний порой очень негативно
отзывается о предшествующих династиях, излишне сгущая краски. Однако, имея доступ к
государственному архиву, он, в целом, рисует, хоть и достаточно кратко, правдивую картину внешней
политики Римской империи в 1 в. н. э.
Что касается истории принципата 2 в. н. э., то в её изучении важное место занимает монументальная
эпопея «Римская история», созданная в начале 3 в. н. э. крупным политическим деятелем эпохи
Северов (193–235 гг. н. э.) Кассием Дионом Коккейаном. Его громадный труд, начинающийся с
момента основания Рима, к сожалению, полностью до настоящего времени не дошёл, а некоторые
книги по истории империи сохранились лишь в пересказе византийских хронистов. Особую ценность
«Римской истории» в интересующем нас аспекте представляет её военно-политическая
направленность. Автор, подробно останавливаясь на внешней политике империи в эпоху правления
Августа, что, несомненно, в совокупности с трудом Тацита значительно расширяет представление об
этом вопросе, доносит до нас порой уникальную информацию о походах Антонинов во 2 в. н. э.
Только у Кассия Диона имеются описания дакийских и парфянских кампаний Траяна, хоть и в
�Содержание
эпитомах, дошли до нас эпизоды маркоманских войн Марка Аврелия. Автор, видимо, имея
собственный опыт, хорошо разбирается в военном деле, что делает его описание ярким и
реалистичным. Трудно говорить о субъективизме историка, за образец подражания он выбрал
Фукидида, тем не менее, как отмечают специалисты, если исходить из содержания передаваемых им
пропагандистских речей друзей Августа: Агриппы и Мецената, Кассий Дион являлся твёрдым
сторонником принципата.
Наконец, из более поздних письменных источников, дополняющих сведения по внешней политике
Римской империи во 2 в. н. э., можно обратить внимание на труд нескольких авторов конца 3 – начала
4 века новой эры под условным названием «Писатели истории Августов». Произведение носит
биографический характер, напоминающий отчасти жанр Светония. Происхождение и авторство этого
источника вызывает до сих пор споры среди исследователей. Несомненен его субъективизм. В тексте
обнаружены шероховатости и неточности, касающиеся правления многих так называемых
«солдатских» императоров. Но преимущественно это касается 3 в. н. э. Таким образом, фактическому
материалу, освещающему события предшествующего века можно в определённой степени доверять.
Вещественные памятники некогда военно-политического могущества Рима эпохи принципата
находятся как в самой столице империи, так и за пределами Италии в различных провинциях.
Многочисленные триумфальные арки, далеко не все сохранившиеся до настоящего времени,
свидетельствовали о победах римского оружия. Одна из них – арка Тита, 15,4 метра высотой, была
воздвигнута в 81 г. н. э при Флавиях в честь победы над иудеями и находится у подножия Палатина.
Сравнительно простая по своему архитектурному исполнению, она в то же время не лишена
монументальности и величия. На внутренних стенах сооружения, как слева, так и справа, имеются
рельефные изображения торжественного въезда императора в Рим, в определённой степени ценные
своей реалистичностью. Император изображён на квадриге, в окружении победоносных легионов.
Рис. 2
�Содержание
Рис. 3
Рис. 4
�Содержание
Пленные иудеи несут трофеи, захваченные в покорённом Иерусалиме, в том числе знаменитый
канделябр с семью рожками из храма Яхве (рис. 2–4).
В честь наиболее выдающихся побед над варварами в Риме воздвигали гордо устремлённые к небу
колонны. Одной из наиболее известных и хорошо сохранившихся сооружений подобного типа
является знаменитая колонна Траяна, до сих пор украшающая форум этого императора в центре
столицы Италии. Её открытие состоялось в 113 г. н. э. и было приурочено к очередной годовщине
победы над одним из самых опасных противников империи на нижнем и среднем Дунае – фракийским
племенем даков, живших на территории современной Румынии. Строительство монументального
сооружения потребовало значительных средств, а также нескольких лет упорного труда
строителей-зодчих под руководством личного архитектора Траяна Аполлодора из Дамаска.
Восемнадцать пятидесятитонных кубов превосходного каррарского мрамора доставили в Рим, где с
помощью роликов провезли по улицам города к заранее подготовленной площадке на Квиринальском
холме, часть которого была срыта на высоту будущего памятника. После этого кубы распилили на
тридцать два блока. Восемь из них положили в четыре ряда, создав цоколь колонны высотой в 5,37
метра. Позднее в него поместили золотые урны с прахом императора и его жены Плотины. Три
стороны пьедестала были украшены скульптурами, а в четвёртой сделали дверь, ведущую к винтовой
лестнице из ста восьмидесяти пяти мраморных ступеней (рис. 5).
Рис. 5
Современные исследования показали, что стержень, сложенный из семнадцати цилиндрических
блоков, имеет у основания диаметр в 3,5 метра, а его длина достигает 26,5 метра. Общая высота
сооружения – 38 метров. В своём первозданном виде колонна увенчивалась статуей победоносного
императора, держащего в руках глобус. Однако после смерти Траяна она была заменена орлом, а затем
�Содержание
в 1587 г. по указу папы Секста V его сменила статуя святого Петра.
Несмотря на все изменения, колонна сохранила важнейшее наглядное свидетельство событий,
связанных с её появлением на одном из красивейших форумов древнего Рима. Её ствол опоясывают
рельефные изображения дакийских войн начала 2 в. н. э. Они образуют беспрерывную,
расширяющуюся по мере восхождения ленту из 23 витков длиной 200 метров, которая содержит более
чем две с половиной тысячи высеченных фигур. Если учесть, что в древности рельеф был раскрашен и
имел позолоту, то можно согласиться с восхищёнными отзывами современников о величии и красоте
воздвигнутого Траяном сооружения.
Имя мастера, работавшего над сценами, изображёнными на колонне, неизвестно. Однако эпизоды
военных маршей и переправ, грандиозные сражения и ожесточённые осады городов, посольства и
переговоры воюющих сторон показаны, по мнению большинства исследователей, достаточно
реалистично, что позволяет думать о нём, как о живом свидетеле событий (рис. 6).
Рис. 6
Существует предположение, что это был сам Аполлодор Дамасский, сопровождавший Траяна во время
его дакийской кампании, выдвигались даже гипотезы о дакийском происхождении резчика. Однако,
более вероятно, что автором рельефа является кто-то из свиты императора. Сооружение выполнено в
чисто античном, римском монументальном стиле. Легионам в победах сопутствуют римские божества:
Нептун и Фортуна, Марс и Виктория. Ваятель прекрасно разбирался в военном костюме личного
состава легионов и вспомогательных частей – ауксилий.
Менее известна и менее изучена другая колонна, воздвигнутая на одной из площадей Рима (так в
настоящее время и называется «Площадь колонны») в конце 60-х годов второго века нашей эры в честь
побед над варварами императора Марка Аврелия (161–180 гг. н. э.) (рис. 7). По своей
�Содержание
информативности рельефы памятника не уступают творению Траяна.
Рис. 7
Римские легионеры форсируют по понтонному мосту, собранному из судов речной флотилии
(Паннонская эскадра), Дунай. Победно развеваются знамёна и горделиво восседают на своих
пьедесталах символы военного могущества империи – расправившие крылья орлы. Вот и сам
император в окружении гвардии преторианцев. Войны продвигаются вглубь варварской территории.
Показаны сражения и форсированные марши. Легионеры грабят убогие хижины германцев, угоняют в
плен женщин и детей (рис. 8). Эпическая картина действий римской армии на верхнем и среднем
Дунае также, как на колонне Траяна, освящается покровительством богов. В целом, как полагают
специалисты, на основе изучения рельефов архитектурного памятника можно восстановить картину
знаменитых маркоманнских войн, эпизод из которых реконструирован американскими кинографистами
в историческом боевике «Гладиатор».
�Содержание
Рис. 8
Непосредственными немыми свидетелями пребывания римских воинских частей на территории
варварской периферии являются останки фортификационных сооружений, возведённых в целях
защиты мирного населения провинций от набегов воинственных незамирённых соседей. Против
кочевых племён на равнинах современной Молдавии и южной Украины в начале 2 в. н. э. легионеры
возвели ряд земляных валов, которые до сих пор называют «Траяновыми», хотя далеко не все они, как
показали археологические исследования, были сооружены в начале второго столетия. Валы
задерживали на какое-то время продвижение конных лавин противника и давали возможность
римским гарнизонам в городах подготовиться к отражению врага. На южных границах империи в
Африке с целью предотвращения внезапных нападений бедуинов на расстоянии всего лишь в
несколько километров друг от друга были построены отдельные форты – кастеллы, где располагались
отдельные сторожевые отряды – «вексилляции», состоящие из соединений отдельных воинских
частей. В случае нападения врага они оповещали друг друга, а также гражданское население с
помощью столбов дыма от зажигаемых на башнях костров, световых сигналов, передаваемых системой
зеркал.
Но на Рейне и в Британии, где варвары предпочитали скрываться в чащобах и действовать из засады,
подобная тактика обороны не годилась. Приходилось воздвигать целую систему обороны, получившую
название «лимес» (дословно – «сторожевая тропа»). Классической частью лимеса являлась стена со
�Содержание
сторожевыми башнями и воротами, а лес перед стеной обязательно вырубался. Наиболее типичные
останки подобной фортификационной системы сохранились в Англии на границе с Шотландией. Это
знаменитые «валы» императоров Адриана (117–138 гг. н. э.) и севернее – Антонина Пия (138–161 гг. н.
э.).
Рис. 9
Строительство оборонительной системы в Британии началось вскоре после прихода Адриана к власти.
В 122 г. н. э. усилиями личного состава расквартированных на острове легионов из местных пород
камня стали вырезаться каменные четырёхугольные блоки, необходимые для возведения стены,
которая, по мысли императора, должна была соединить два моря: Ирландское и Северное (см. карту,
рис. 9). Предназначалась она для защиты романизированного населения центральной и южной Англии
от нападений воинственных северных племён, населявших территорию современной Шотландии.
Стена укреплялась также забутовкой из местного булыжника, скреплённого раствором появившегося в
1 в. н. э. бетона, и отличалась надёжностью, достигая толщины 2,4 метра. Возведение стены
потребовало пяти лет упорного труда. Окончательное завершение строительных работ произошло
лишь в 126 г. н. э. К этому времени, как полагают специалисты, длина оборонительных сооружений,
пересекающих остров, достигла 117 км.
Окончательно оформилась и остальная система дополнительных фортификационных построек. По
всей длине стены на расстоянии 1300 метров были возведены небольшие башни с бойницами, а для
попадания на римскую территорию – 16 внешних фортов с воротами (рис. 10).
�Содержание
Рис. 10
В находящихся здесь караульных помещениях несли службу подразделения легионов и
вспомогательных частей, отвечающие за сбор подорожной подати, за безопасность провозимых в
населённые пункты грузов. Удачная, на наш взгляд, реконструкция пропускного форта представлена на
рис. 11. Кроме того, с внешней северной стороны стены римскими легионерами был возведён вал из
вырезанных из местных торфяников блоков толщиной в 3,5 и высотой 6 метров, под прикрытием
которого по всем классическим правилам римского военно-инженерного искусства находился глубокий
ров. Как и на большинстве европейских лимесов в систему оборонительных сооружений вала
Адриана, о чём свидетельствуют данные археологии, входили сигнальные деревянные вышки,
расположенные на расстоянии 500 метров друг от друга. Редьярд Киплинг, посвятивший этому
археологическому памятнику несколько своих рассказов, вот как описывает мнение современников о
его достоинствах: «Нет, нет; другой такой стены нет в мире. На ней – сторожевые башни; между ними
– башни мелкие. Даже в самом узком её месте по ней могут идти рядом трое людей со своими щитами.
Маленькая ограда, всего до шеи человека, бежит по её краю, так что издали видишь только, как шлемы
часовых скользят вперёд и назад, точно блестящие бусы. Стена имеет тридцать футов высоты; с
пиктской стороны, то есть с северной, – ров, усеянный лезвиями старых мечей и наконечников копий,
вделанных в древки, и соединённые цепями ободья колёс. Низкорослые пикты приходят сюда красть
железо для своих стрел» (Цит. по: Р. Киплинг. На большой стене / Р. Киплинг. Собр. соч. в 5 т. Т. 2. М.,
1991. С. 513).
�Содержание
Рис. 11
Другая оборонительная линия лимеса, расположенная уже на территории современной Шотландии,
появилась в 142–144 гг. н. э. во время правления императора Антонина Пия (138–161 гг. н. э.) в 160
км севернее вала Адриана. Она также протянулась от моря до моря на 40,5 римских миль (около 63 км),
пересекая равнины и обширные болота Каледонии. Как показывают археологические данные,
строилась она, в основном, по тем же принципам фортификационного искусства древних римлян, но с
некоторыми изменениями, связанными с особенностями погодных условий, а также ландшафтом
окружающей местности. Немаловажное значение при относительно низких температурах воздуха,
высокой влажности, сырости имела дренажная система, умело вделанная военными инженерами в
основание стены. Её основание также состояло из каменных плит с забутовкой, достигая в ширину
приблизительно 5 метров (4,25–4,9 м), на котором легионеры и воины вспомогательных частей
установили, скрепив их раствором, прямоугольные блоки, вырезанные из местного дёрна. К
настоящему времени сохранился лишь фундамент стены, возвышавшейся когда-то почти на 4 метра
(рис. 12). На расстоянии от 2,4–4,8 км друг от друга располагалось около 26 фортов с
дислоцировавшими в них гарнизонами, состоящими из вексиляций (соединений) британских
легионов и ауксилий. Закутавшись в тёплые шерстяные военные плащи «каракаллы», солдаты империи
несли сторожевую службу, патрулируя стену по деревянному настилу шириной 1,85 метра,
оснащённому сделанным всё из того же дерева парапетом. Они внимательно вглядывались в зелёные
дали унылых каледонских долин, простиравшиеся за ограждающим стену с севера шестиметровым
рвом. Английскими археологами обнаружены руины 17 кастеллов, ещё в двух ведутся
исследовательские работы. Вал Антонина на протяжении более чем полувека служил ощутимой
�Содержание
преградой на пути варварских вторжений, пока Септимий Север – основатель уже новой династии,
получившей название от его имени – в 208 г. н. э., видимо, не надеясь удержать достигнутые когда-то
рубежи, не оставил его, эвакуировав гарнизоны на стену Адриана.
Рис. 12
Важным дополнением к археологическим памятникам, как бы соединяя два вида источников –
письменных и вещественных, – служат многочисленные эпиграфические документы: надписи солдат и
офицеров римской армии, оставленные на надгробных плитах, алтарях, строительных материалах. Они
обнаружены повсеместно в регионе средиземноморья, а также далеко за его пределами, где ступала
кожаная калига легионера. Они непредвзято сообщают нам о суровой жизни защитников империи и их
семей в военных лагерях, а порой и о кровопролитных сражениях с враждебным Риму варварским
миром (рис. 13).
�Содержание
Рис. 13
�Содержание
Источники и литература
1. Страбон. География в 17 книгах [Текст] / Страбон. – Москва : Ладомир, 1994. – 943 с.
2. Малые римские историки: Веллей Патеркул. Римская история. Анней Флор. Две книги римских
войн. Луций Ампелий. Памятная книжица ; пер. с лат. В. Н. Белоногова [Текст] / [изд. подгот. А. И.
Немировский]. – Москва : Ладомир, 1996. – 387 с.
3. Кассий Дион Коккейан. Римская история [Текст] / Кассий Дион Коккейан. – Санкт-Петербург :
Нестор-История, 2011. – 456 с.
4. Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана [Текст] / под ред.
А. И. Доватура. – Москва : Наука, 1992. – 384 с.
5. Античная география [Текст] : книга для чтения / сост. проф. М. С. Боднарский. – Москва :
Государственное издательство географической литературы, 1953. – 374 с.
6. История древнего Рима [Текст] : учебник / под ред. В. И. Кузищина. – Москва : Высшая школа, 2013.
– 336 с.
7. Бокщанин, А. Г. Источниковедение Древнего Рима [Текст] / А. Г. Бокщанин. – Москва : Изд-во
Московского университета, 1981. – 160 с.
8. Фёдорова, Е. В. Знаменитые города Италии [Текст] / Е. В.
Московского университета, 1985. – 320 с.
Фёдорова. – Москва : Изд-во
9. Пенроз, Дж. Рим и его враги [Текст] / Дж. Пенроз ; пер. с англ. О. Шмелёвой. – Москва : Эксмо,
2008. – 296 с.
10. Нефёдкин, А. К. Под знаменем дракона [Текст] / А. К. Нефёдкин. – Санкт-Петербург : Петербургское
Востоковедение, 2004. – 192 с.
11. Колосовская, Ю. К. Рим и мир племён на Дунае 1–4 вв. н. э. [Текст] / Ю. К. Колосовская. – Москва :
Наука, 2000. – 288 с.
12. Джонс, Т. Варвары против Рима [Текст] / Т. Джонс, А. Эрейра ; пер. с англ. В. Шарапова. –
Москва : Эксмо, 2010. – 352 с.
13. Рубцов, С. М. Легионы Рима на нижнем Дунае [Текст] / С. М. Рубцов. – Санкт-Петербург :
Петербургское Востоковедение, 2003. – 256 с.
�Содержание
Приложение (документальный материал)
АВГУСТ
ТИБЕРИЙ
�Содержание
АВГУСТ
Гай Октавий
29 сентября 63 г. до н. э. – 19 августа 14 г. н. э. С 44 г. до н. э. носил имя Гай Юлий Цезарь (Октавиан).
Правил с 16 января 27 г. до н. э. до смерти под именем император Цезарь Август. После смерти был
обожествлён под именем Божественный Август.
Деяния Божественного Августа
Обширная надпись, обнаруженная в 1555 г. на стенах античного храма богини Ромы и Августа близ
турецкого города Анкара, где в первых веках новой эры находился город Анкира. Отсюда другое
название надписи – Анкирская. Своеобразное политическое завещание Августа. Отрывок приводится
по изданию: Хрестоматия по истории древнего мира / под ред. В. Г. Боруховича, С. Ю. Монахова,
В. Н. Парфёнова. М., 1998. С. 403–408.
XXVI. (1). Я расширил пределы всех провинций римского народа, которые граничили с племенами, не
изъявившими покорность нашему государству. (2). Галльские и испанские провинции, а также
Германию, которая ограничена Океаном от Гадиса до устья реки Альбиса, я усмирил. (3). Альпы, от
той области, что ближе всего к Адриатическому морю, и до Этрурии, я умиротворил, не открывая
военных действий против какого-либо народа без справедливого повода. (4). Мой флот переплыл
Океан от устья Рейна в направлении восточных областей до территории кимвров, куда прежде не
проникал ни один римлянин ни по суше, ни по морю. Кимвры, хариды, семноны и другие племена
германцев этой же области отправили послов, добиваясь дружбы моей и народа римского. (5). По
моему приказу и под моим верховным командованием почти в это же время были отправлены два
войска в Эфиопию и Аравию, называемую Счастливой, и огромные полчища врагов были
уничтожены в сражении, а многочисленные города захвачены. В Эфиопии наше войско достигло
города Набаты, вблизи Мероэ, в Аравии наше войско достигло пределов Сабеев, у города Мариба.
XXVII. (1). Египет я подчинил власти римского народа. (2). Великую Армению, которую я мог
превратить в провинцию после того, как был убит её царь Артакс, я предпочёл по примеру наших
предков передать Тиграну, сыну царя Артавазда, внуку царя Тиграна. Посредником в этом деле
выступил Тиберий Нерон, который был тогда моим пасынком. После того, как этот же народ,
возмутившийся и начавший мятеж, был укрощён моим сыном Гаем, я передал власть над этим народом
царю Ариобарзану, сыну царя мидян Артавазда, и после его смерти сыну его Артавазду, а затем, когда
он был убит, я отправил на это царство Тиграна, который происходил из царского рода армян. (3). Все
восточные провинции, находящиеся по ту сторону Адриатического моря, и Кирену, которыми по
большей части завладели цари, а до этого Сицилию и Сардинию, захваченную во время рабской
войны, я вновь завоевал.
XXIX. (1). Многочисленные знамёна легионов, утерянные другими предводителями войск, я, одержав
победы над врагами, возвратил из Испании, Галлии и от далматов. (2). Я принудил парфян вернуть
мне трофеи и знамёна, захваченные у трёх римских армий, заставив их при этом умолять римский
народ заключить с ними дружбу. Эти знамёна я поместил во внутреннее святилище храма Марса
Мстителя.
XXX. (1). Племена паннонцев, которых до моего принципата войско римского народа никогда не
достигало, я подчинил власти римского народа после того, как они были побеждены Тиберием
�Содержание
Нероном, тогда моим пасынком и моим легатом. Границы Иллирика я расширил до берегов реки
Данувия. (2). Войско даков, вторгшееся на территорию по эту сторону реки Данувия, было при моём
верховном командовании побеждено и рассеяно, после чего моё войско, форсировавшее Данувий,
заставило племена даков подчиниться власти римского народа.
XXXI. (1). Ко мне неоднократно прибывали посольства царей из Индии, которых до этого времени
никто никогда не видел у кого-либо из римских вождей. (2). Бастарны, скифы и цари сарматов,
обитающих по обе стороны реки Танаис, а также царь альбанов, иберов и медов – все добивались
нашей дружбы, отправляя к нам послов.
XXXII. (1). Ко мне с мольбой о защите обращались цари парфян Тиридат и позже Фраат, сын царя
Фраата, царь медов Артавазд, царь адиабенов Артаксар, цари британцев Думнобеллавн и Тинкомий,
царь сигамбров Мэлон, царь маркоманнов – свевов …рус. (2). Ко мне в Италию послал своих сыновей
и всех внуков царь парфян Фраат, сын Орода, не потому, что был побеждён в войне, но добиваясь
нашей дружбы, посылая в качестве заложников своих детей. Также многочисленные другие народы,
которые прежде никогда не обменивались посольствами и не были связаны узами дружбы с римским
народом, испытали на себе значение доверия римского народа.
XXXIII. Народы парфян и медов, отправив ко мне послами знатных людей своих государств с просьбой
прислать им царей, получили их: парфяне получили Вонона, сына Фраата, внука царя Орода, меды –
Ариобарзана, сына царя Артавазда, внука царя Ариобарзана.
Луций Анней Флор. Две книги римских войн
Римский историк II в. н. э. Во время правления императора Адриана (между 117 и 138 гг. н. э. написал
краткий очерк истории древнего Рима, начиная от основания города до времени Августа,
основываясь на труде Тита Ливия. Главное внимание уделял истории войн, которые Рим вёл сначала
на территории Италии, а затем за её пределами. Отрывок приводится по изданию: Малые римские
историки. Веллей Патеркул. Римская история. Анней Флор. Две книги Римских войн. Луций Ампелий.
Памятная книжица / пер. с лат.; изд. подгот. А. Немировским. М., 1995. С. 184–189.
XXII. Норикская война.
(4). Альпы возвышали (боевой) дух нориков: будто война не могла подняться на их скалы и снега!
Цезарь с помощью своего пасынка Друза покорил племена этой страны: бревков, уценнов и
винделиков. (5). Какова была дикость альпийских племён, легко показать на примере их женщин: за
нехваткой метательных орудий они разбивали о землю головы своим младенцам и швыряли их в лица
воинам.
XXIII. Иллирийская война.
(6). Иллирийцы живут у подножия Альп. Их словно бы охраняют теснины, образованные водопадами.
Против них Цезарь предпринял поход сам и приказал возвести мосты. (7). Увидев растерянность
своего войска, вызванную водами рек и врагом, он вырвал щит из рук замешкавшегося при переходе
воина и первым проложил дорогу. Авангард последовал за ним, и мост обрушился под тяжестью
массы людей. Раненный в руки и ноги, окровавленный и освящённый опасностью, он положил врагов
на лопатки.
XXIV. Паннонская война.
�Содержание
(8). Две быстрые реки – Драва и Сава – защищают паннонцев. Опустошив соседей, они прячутся за их
берегами. Для покорения паннонцев Цезарь послал Винния /1/. Они были разбиты на обеих реках. (9).
Оружие побеждённых, вопреки военному обычаю, было не сожжено, а сломано и брошено в поток,
чтобы о славе Цезаря могли узнать те, кто ещё сопротивлялся.
1. Легат Октавиана Августа Т. Винний Руф.
XXV. Далматинская война.
(10). Далматы по большей части жили в лесах. Оттого они наиболее склонны к грабежам. (11). Ещё
консул Марций как бы обезглавил их, предав огню город Дельминий. Затем Азиний Поллион, второй
по таланту оратор, лишил их стад, оружия, земель. Но окончательное их покорение Август поручил
Вибию/2/. (12). Тот заставил этот глупый народ копать землю и добывать в рудниках золото. Самый
неразвитый из народов делал это с таким усердием и старанием, будто золото шло на его собственные
нужды.
2. Г. Вибий Постум, консул 5 г. до н. э., наместник Далмации в 6–9 гг. до н. э.
XXVI. Мезийская война.
(13). Страшно вспомнить, сколь дикими, сколь свирепыми были мезийцы, варвары из варваров. (14).
Один из вождей в наступившей перед сражением тишине воскликнул: «Кто вы есть?» С другой
стороны ответили: «Римляне – владыки народов».(15). Тот в ответ: «Так будет, если вы нас победите».
Условие принял Марк Красс /3/. Тотчас же перед строем мезийцы заклали коня, потом дали обет –
внутренности убитых вражеских вождей принести в жертву и съесть. (16). Я могу поверить, что это
услышали боги, так как нельзя было заглушить звуки труб (римлян). Не меньший страх нагнал на
варваров центурион Корнидий. Его выходка была достойна варвара, но произвела впечатление на
столь глупых людей: насадив на свой шлем горшок с углями, разгоравшимися при движении, он словно
исторгал пламя из головы.
3. Марк Лициний Красс, наместник Македонии в 29 г. до н. э.
XXVIII. Дакийская война.
(18). Даки засели за горами. При царе Котисоне, когда Данувий, затвердев от стужи, соединял берега,
они обычно совершали набеги и опустошали окрестности. (19). Цезарь Август задумал отбросить этот
неуловимый народ. Отправив Лентула /4/, он прогнал их на другой берег реки. По эту сторону были
установлены сторожевые посты. Дакия, таким образом, не была побеждена, вернее, победа над ней
отодвинута, отложена.
4. Гней Корнелий Лентул, консул 14 г. до н. э.
XXX. Германская война.
(21). И разве [Август] не посчитал важной победу над Германией? Позор утраты этой страны был
намного большим, чем слава её приобретения. (22). Но он знал, что его отец Цезарь дважды переводил
через Рен войну в Германию, и он намеревался превратить эту страну в его честь в провинцию. И это
ему бы удалось, если бы варвары выносили наши пороки столь же легко, как и наше господство.
(23). Итак, в ту область был отправлен Друз, поначалу он покорил узипетов, затем прошёл через
тенктеров и хаттов. Трофеями и сверкающим оружием маркоманнов он украсил высокий холм
наподобие победного памятника. (24). После этого он победил исключительно сильные народности
херусков, свевов и сугамбров, которые распяли на крестах двадцать римских центурионов и этим
самым открыли против нас войну. Все они были преисполнены надежд на победу и уже заранее
�Содержание
оговорили себе добычу. (25). Херуски притязали на коней, свевы – на золото и серебро, сугамбры – на
пленных. Но вышло наоборот. Победителем стал Друз, и он повелел продать коней, стада, ожерелья и
их самих как добычу. (26). Помимо того, для охраны провинции он поставил гарнизоны и
укреплённые пункты на реках Мозе, Альбе и Визурге. По берегу Рена тогда появилось более
пятидесяти укреплённых мест. Борм и Гезориак он связал мостами и дал им для охраны флот. (27).
Также достиг он Герцинских гор, чего ещё не удавалось сделать никому (из римлян). Так в Германии
воцарился, наконец, такой мир, что казалось, будто изменились люди, другой стала страна и даже
климат сделался мягче. (28). Наконец, и сам сенат вопреки своему обыкновению, без промедления в
признание заслуг дал победителю почётное имя по провинции.
(29). Однако труднее удержать провинцию, чем завоевать: добытое силой удерживается законностью.
(30). Мир был недолгим. Германцы скорее были побеждены, чем усмирены и, познакомившись с нами
при победоносном полководце Друзе, возненавидели не столько наше оружие, сколько наши пороки.
(31). После смерти Друза распущенность и надменность Квинтилия Вара им претила не менее, чем его
суровость. Он осмелился собирать их на сходки и отдал неосмотрительный приказ. Будто розга
ликтора и голос глашатая могут смягчить необузданность варваров! (32). Германцы, давно уже
сокрушавшиеся, что ржавеют их мечи и бездействуют кони, решили, что мир с римлянами и римские
законы хуже войны, и под командованием Арминия взялись за оружие. (33). Вар настолько был уверен
в прочности мира, что не двинулся с места, когда один из вождей, некий Сегест, выдал ему заговор.
(34). Итак, они неожиданно обрушились со всех сторон на неподготовленного и не опасавшегося
нападения полководца в то время, когда он – какая беспечность! – улаживал споры со своего
трибунала. Они разграбили лагерь, разбили три легиона. (35). Вар встретил удар судьбы и своё
поражение с той же силой духа, что и Павел в день Канн. (36). Нельзя себе представить что-либо
страшнее этого побоища в болотах и лесах, что-либо невыносимее издевательств варваров, особенно
по отношению к законникам. (37). Одним они выкололи глаза, другим отрубили руки, у одного зашили
рот, предварительно вырезав язык. Держа его в руках, один из варваров воскликнул: «Наконец-то ты
перестал шипеть, змея!». (38). Они даже вырыли тело консула, преданное земле благочестивыми
воинами. Что касается легионных орлов, то двумя из них варвары владеют до сих пор, а третьего орла,
чтобы он не попал в руки врагов, знаменосец сорвал [c древка], спрятал под пояс и укрыл в
окрасившемся кровью болоте. (39). Результатом этого поражения было то, что империя, которую не
задержало побережье Океана, была остановлена на берегу реки Рен.
XXXIII. Война с кантабрами и астурами.
(46) На западе была уже покорена почти вся Испания, не считая той части, которая примыкает к
Пиренейским скалам и омывается ближайшим к нам Океаном. Здесь пришли в волнение два
упорнейших независимых от нашей власти народа – кантабры и астуры. (47) Первыми с наибольшей
решимостью и упорством проявили свой мятежный дух кантабры. Не довольствуясь защитой
собственной свободы, они пытались подчинить соседей и утомили частыми нападениями ваккеев,
турмогов и аутригонов. (48) Поэтому, когда стало известно об усилении их активности, экспедицию
против них Август не поручил никому, а оставил для себя. Он сам прибыл в Сегисаму, поставил
лагерь, после чего войском, разделённым на три части, охватил всю Кантабрию и обложил одичавший
народ, словно зверей. (49) Не было им покоя и со стороны Океана, откуда он ударил в тыл врагам
сильным флотом. Впервые схватились с кантабрами у стен Бергиды. Оттуда они бежали на
высочайшую гору Виндий, которую, как они полагали, скорее достигнут воды Океана, чем римское
оружие. (50) Сильное сопротивление оказал город Арацелий, однако, он был взят. Последней
операцией была осада города Медуллы. Когда римляне окружили её сплошным рвом в 18 милях и
одновременно подошли со всех сторон, варвары осознали, что им пришёл конец. Они устроили
�Содержание
погребальный пир, соревнуясь в выборе смерти – от меча, огня или яда, который они обычно
добывают из тисового дерева. Большая их часть предпочла смерть, освободившись, таким образом от
плена, который им в то время ещё не покорённым, казался тяжелее смерти. (51) Цезарь, зимовавший в
Тарраконе у моря, узнал об этом от легатов Антистия и Фурния и от Агриппы. (52) Прибыв к месту
боёв, он одних свёл с гор, других привязал к себе с помощью заложников, третьих продал под венком
по праву войны. (53) Сенат счёл всё это достойным лавра и триумфальной колесницы, но Цезарь в то
время был уже столь могущественным, что мог пренебречь триумфом.
(54) Тем временем со снежных гор спустилось огромное полчище астуров. Вопреки обыкновению эта
атака варваров была продуманной. Они поставили свой лагерь у реки Астура и разделили войско на
три части, подготавливая нападение одновременно на три лагеря римлян. (55) Исход сражения с таким
сильным и, против ожидания, подготовленным к войне врагом был бы неясен и, как я полагаю, чреват
потерями для обеих сторон, если бы не предали бригецины. (56) и не прибыл предупреждённый ими
Каризий [легат]. Победа, хотя и не бескровная, разрушила планы астуров. (57) Остатки разбитого
вражеского воинства принял сильно укреплённый город Ланцея, защищавшийся столь яростно, что
воины потребовали предать его после захвата огню. (58) Полководец с трудом отстоял его, сказав, что
нетронутый город будет более значительным памятником римской победы, чем сожжённый.
(59) Здесь – конец боевым действиям Августа, как и сопротивлению Испании …
Страбон. География
Выдающийся греческий географ I в. до н. э. – I в. н. э. (точные годы жизни неизвестны). Уроженец
города Амасии Понтийской. На склоне лет написал обширный труд «География в 17 книгах».
Современник Юлия Цезаря, Августа, Тиберия. Много путешествовал. Был на Востоке, посещал все
страны вплоть до Италии, добирался до Эфиопии. Ценность его труда заключается не только в
детальных географических экскурсах, но и достоверности исторических сведений, которые он
попутно сообщает. Отрывок приводится по изданию: Страбон. География в 17 книгах / пер. Г.А.
Стратановского. М., 1994. С. 721–723.
Кн. XVI. IV. 22. Много своеобразных особенностей Аравии стало известно нам благодаря недавнему
походу римлян против арабов, который был совершён в наше время под предводительством Элия
Галла. Август Цезарь послал Галла для изучения этих племён и мест не только в Аравии, но и в
Эфиопии. Август видел, что смежная с Египтом Троглодитика находится по соседству с арабами и что
Аравийский залив, отделяющий арабов от троглотидов, совсем узок. Поэтому он возымел намерение
сделать арабов друзьями или же покорить их. Было у него, впрочем, ещё одно важное соображение:
распространённая с давних пор молва об их огромных богатствах, так как они де обменивали свои
благовония и драгоценнейшие камни на серебро и золото, но сами никогда ничего не тратили из
полученного в обмен. Таким образом, Август рассчитывал приобрести богатых друзей или же одолеть
богатых врагов. Кроме того, решимости придала Августу ожидаемая помощь набатеев, так как они
были «друзьями» и обещали всемерное содействие римлянам.
23. При таких обстоятельствах Галл предпринял поход. Однако правитель набатеев Силлей обманул
его. Силлей, хотя и обещал Галлу быть проводником в походе, снабжать войско всем необходимым и во
всём помогать, между тем всюду действовал изменнически: он не указывал ни безопасного морского
пути вдоль берега, ни сухопутной дороги; например, на суше он вёл римлян по бездорожной
местности, окольными путями через совершенно бесплодные местности, а по морю – вдоль скалистых
�Содержание
берегов, лишённых гаваней, по мелководью или среди подводных камней. Однако особенный вред в
таких местах причиняли римлянам морские приливы и отливы. Первой ошибкой Галла было то, что он
приказал построить военные корабли, хотя не было и не ожидалось никакой морской войны. Да и на
суше арабы не были особенно храбрыми воинами, будучи скорее торгашами и купцами, а тем более –
на море. Между тем, Галл велел построить не менее 80 судов – бирем, трирем и лёгких судов – в
Клеопатриде около древнего канала из Нила в залив. Как только Галл понял обман, он построил 130
грузовых кораблей и отплыл на них с 10 000 пехотинцев из числа римлян, находившихся в Египте, а
также союзников; среди последних было 500 иудеев и 1000 набатеев под предводительством Силлея.
Претерпев много мук и лишений, Галл на пятнадцатый день прибыл к Левке Коме, большому
торговому центру в земле набатеев. Из-за несчастного плавания, а не от какого-нибудь врага, он
потерял много судов, причём несколько даже погибло вместе с экипажем. Это бедствие было вызвано
вероломством Силлея, который объявил, что по суше нет дороги к Левке Коме, хотя купцы с
верблюжьими караванами туда и оттуда – из Петры и в Петру – легко и безопасно ходят с таким
количеством людей и верблюдов, что эти караваны ничем не отличаются от войска.
Впрочем, это произошло потому, что царь Обода не слишком усердно занимался общественными
делами и в особенности военными (в этом общая слабость аравийских царей), но всё предоставлял на
произвол правителя Силлея. Последний во всём действовал коварно и, как я думаю, старался разведать
эту страну, чтобы покорить вместе с римлянами несколько их городов и племён, а затем самому
сделаться владыкой над всеми после гибели римлян от голода, утомления, болезней и прочих
бедствий, которые он изменнически им подстроил. Тем не менее, Галл высадился в Левке Коме,
причём его войско уже страдало двумя местными болезнями – цынгой и слабостью в ногах; первая
проявлялась в виде паралича рта, а вторая – в параличе ног вследствие губительных свойств местной
воды и трав. Во всяком случае он был вынужден провести там лето и зиму в ожидании выздоровления
больных. Из Левке Коме грузы благовоний доставляют в Петру, а оттуда в Риноколуры, что в Финикии
близ Египта, а затем к другим народам. Теперь, однако, эти грузы идут большей частью по Нилу в
Александрию; из Аравии и Индии их везут в Миос Гормос, затем переправляют на верблюдах в Копт
в Фиваиде, расположенный на нильском канале, а потом – в Александрию. Выступив снова из Левке
Коме, Галл шёл по таким местностям, что из-за вероломства проводников даже воду приходилось
подвозить на верблюдах. Поэтому ему удалось только спустя много дней прибыть в землю Ареты,
родственника Ободы. Арета, правда, оказал ему дружественный приём и поднёс подарки, но из-за
измены Силлея переход через эту страну оказался также затруднительным. Во всяком случае Галлу
пришлось потратить 30 дней, чтобы пройти через страну, где можно было достать только полбу,
немного фиников и коровьего масла вместо оливкового, так как они шли по местности, лишённой
дорог. Следующую область, куда прибыл римский полководец, занимали кочевники, но на самом деле
большая её часть представляла настоящую пустыню. Она называлась Арареной; царём её был Саб.
Через эту землю Галлу пришлось пробираться непроходимыми путями, потратив 50 дней, до города
Негран в стране мирной и плодородной. Царь страны бежал, и город был взят приступом. Отсюда
войско через 6 дней прибыло к реке, где и произошла битва римлян с варварами, причём последних
пало около 10 000, а со стороны римлян только 2 человека. Будучи совершенно невоинственными,
варвары не умели обращаться с оружием, именно луками, копьями, мечами и пращами; большинство
их было вооружено обоюдоострыми секирами. Тотчас после сражения был взят город под названием
Аска, покинутый царём. Отсюда Галл прибыл в город Афрулы; овладев им без боя, он оставил там
охранительный отряд. Затем, заготовив хлеба и фиников на дорогу, он достиг Марсиабы, который
принадлежал племени рамманитов, подвластному Иласару. Напав на город, Галл 6 дней вёл осаду, но
вынужден был отступить из-за недостатка воды. Он находился, по сообщениям пленников, на
расстоянии двухдневного пути от страны, производящей благовония, а ему пришлось потратить 6
месяцев на переходы из-за скверных проводников. Слишком поздно, лишь на возвратном пути, он
�Содержание
понял, что стал жертвой злого умысла и пошёл назад по другим дорогам. На девятый день он прибыл в
Неграны, где произошла битва, а отсюда на одиннадцатый день в Гепта Фреата – место, названное так,
потому что там 7 колодцев. Отсюда, двигаясь по мирной стране, он прибыл в селение Хааллы и затем
в другое селение – Малофа, лежащее у реки. Дальнейший путь шёл через пустынную местность, где
было мало водоёмов, до селения Эгры. Это селение находится в стране Ободы у моря. На обратный
путь Галл затратил 60 дней, употребив на первое путешествие 6 месяцев. Отсюда он переправил своё
войско в Миос Гормос за 11 дней; затем, переложив багаж на вьючных животных, прошёл сухим путём
в Копт, и со всеми, кому досталось счастье выжить, прибыл в Александрию. Остальных воинов он
потерял, но не от руки врагов, а от болезней, голода и бездорожья; от войны погибло только 7 человек.
По этим причинам этот поход не принёс большой пользы для познания этих областей, хотя всё же
оказал этому некоторое содействие. Виновник неудач похода – Силлей – понёс наказание в Риме; хотя
он прикидывался другом, но, кроме этой измены, был уличён ещё и в других преступлениях и
обезглавлен.
Кассий Дион Коккейан. Римская история
Греческий историк второй половины II – первой трети III вв. н. э., выходец из богатой семьи из г.
Никеи в Малой Азии. Дважды был консулом и сенатором. 12 лет работал над Римской историей,
начинающейся с прибытия Энея в Италию до 229 г. н. э. Полностью этот монументальный труд до
настоящего времени не дошёл. Значительная его часть сохранилась в изложении более поздних
византийских хронистов. Занимая в разное время высокие административные и военные посты, Дион
Кассий обращает внимание, главным образом, на внутреннюю и внешнюю политику Римской империи,
причём германцев, живущих за Рейном он называет кельтами, а провинцию по левому берегу реки –
Германией. Отрывок приводится по изданию: Древние германцы. Сборник документов / сост.: Б.Н.
Граков, С.П. Моравский и А.И. Неусыхин. М., 1937. С. 154–161.
Кн. LIV, гл. 20, 4–6 [16 г. до н. э.]. Самою большою из выпавших тогда на долю римлян войн, которая
заставила даже самого Августа приехать из города, оказалась война с кельтами. Сугамбры, узипеты и
тенктеры начали с того, что захватили на своей земле и распяли нескольких римлян. Потом они,
перейдя Рейн, разграбили Германию и Галлию, поймали в засаду выступившую на них римскую
конницу, во время её преследования наткнулись на её начальника Лоллия и одержали над ним победу.
Узнав об этом, Август двинулся на них, однако ему совсем не пришлось воевать, так как варвары,
разведав о новых приготовлениях Лоллия и о выступлении Августа, возвратились в свою страну и,
дав заложников, заключили мир.
Кн. LIV, гл. 32 [12 г. до н. э.]. То же самое произошло и с Друзом. Когда сугамбры и их союзники
начали проявлять враждебность, благодаря отсутствию Августа и желанию галлов освободиться, он
предупредил это стремление покорённых тем, что пригласил их аристократию к себе под предлогом
празднества, которое и до настоящего времени справляется у алтаря Августа в Лугдуне. А кельтов он
подстерёг и заставил отступить при их переходе через Рейн. После этого он переправился в страну
узипетов как раз против острова батавов, а оттуда вторгся в землю сугамбров и разорил её всю сплошь.
Проплыв вниз по Рейну в Океан, он вошёл в дружеские отношения с фризами. Вторгнувшись в страну
хавков по озеру, он подвергся опасности, потому что его суда сели на мель во время отлива Океана.
Тогда он был спасён фризами, вышедшими с ним вместе в поход по суше, и вернулся обратно.
Кн. LIV, гл. 33 [11 г. до н. э.]. С началом весны он опять двинулся на войну, перешёл на ту сторону
Рейна, подчинил узипетов, построил мост через Лупию и вторгся в страну сугамбров. Через неё он
�Содержание
прошёл в землю херусков до самого Визургиса. Он смог это сделать, потому что сугамбры были
недовольны хатами, единственными из всех соседей, не пожелавшими вступить с ними в союз, и всем
народом ушли на них в поход. Как раз вовремя он тайно прошёл через их страну. Пожалуй, он перешёл
бы и Визургис, но стал испытывать недостаток в продовольствии, и к тому же наступила зима. Кроме
того, в его лагере показался пчелиный рой. Поэтому он не пошёл дальше за эту реку. На обратном пути
в дружественную страну он подвергся страшной опасности. Враги особенно много причинили ему
вреда засадами, а однажды, заперев римлян в узкой долине, едва их не уничтожили и могли погубить
его со своим войском, но пренебрегли римлянами, считая их чуть ли не взятыми в плен и готовыми
пасть от одного удара, и в полном беспорядке вступили с ними в бой. Они были побеждены и с тех
пор больше не осмеливались на такие поступки, а беспокоили римлян издали и не подходили близко,
так как Друз стал сам в ответ относиться к ним с презрением, и там, где сливаются Лупия и Элизон,
основал против них сторожевое укрепление, а другое поставил в земле хаттов у самого Рейна.
Кн. LIV, гл. 36 [10 г. до н. э.]. Друз частью опустошил, частью подчинил себе область хаттов и
остальных кельтов, так как они соединились с сугамбрами и вышли вновь из своей земли, которую
получили от римлян для заселения. После этого они [т. е. Друз и Тиберий, временно уходивший из
Галлии на Дунай и затем вернувшийся туда] возвратились в Рим с Августом (он большую часть
времени провёл в лугдунской области, поджидая на близком расстоянии возможность вторжения
кельтов).
Кн. LV, гл. 1. [9 г. до н. э., следует за событиями предыдущего отрывка]. Это произошло при консулах
Юлии Антонии и Фабии Максиме. В следующем году Друз вступил в консульство вместе с Титом
Криспином, но для него не было хороших предзнаменований. Напротив, было много бурь, ударов
молний и других дурных знамений: разрушились даже многие храмы Зевса Капитолийского и богов,
почитаемых совместно с ним. Впрочем, Друз нисколько об этом не беспокоился, а вторгся в землю
хаттов и прошёл до самой страны свевов. Он с трудом подчинил себе лежащий на пути край и с
кровавыми потерями одолевал вступивших с ним в борьбу. Оттуда он перешёл в землю херусков и
после переправы через Визургис, всё опустошая, достиг до Альбиса. Эту реку (она течёт с Вандальских
гор и впадает великим потоком в Северный океан) он попытался перейти, но не смог этого сделать и
ушёл назад, поставив на её берегу трофей. Ему повстречалась какая-то женщина, бывшая выше
природного человеческого роста и сказала: «Куда же, наконец, ты спешишь, ненасытный Друз? Не всё
тебе здесь суждено увидать. Уходи же [скорее]: уже приходит для тебя конец и делам и жизни».
Конечно, удивительно, когда такой глас от божества выпадает кому-либо на долю; однако я этому
вполне доверяю. Тотчас сказались последствия [этой встречи]: он стал спешить назад и по дороге, ещё
не дойдя до Рейна, скончался от какой-то болезни. Для меня доказательством рассказанного служит то,
что даже волки с воем блуждали вокруг лагеря во время его смерти, что показались два юноши,
ехавшие на конях посредине рва, что был слышен женский плач и по небу стали пробегать звёзды. Это
так произошло: Август, узнав о его болезни (он в это время был недалеко), спешно послал туда
Тиберия. Этот последний застал Друза ещё в живых и после смерти повёз в Рим. По пути, до того как
войско стало на зимнюю стоянку, он позволил нести покойника центурионам и военным трибунам, а с
этого места – первым гражданам каждого проходимого города. Когда тело Друза было выставлено на
форуме, было произнесено две похоронные речи: Тиберий воздал ему похвалу здесь, и Август – на
Фламиновом ристалище.
Его тело было отнесено на Марсово поле всадниками, действительно входившими во всадническое
сословие, и лицами сенаторского ценза; там оно было предано огню и водворено в августовой
гробнице. Друз вместе с детьми получил имя Германика и удостоился почестей в виде статуй и арки, а
у самого Рейна – кенотафия.
�Содержание
Кн. LV, гл. 6 [8 г. до н. э.]. … [Август] предпринял поход против кельтов. Сам он остался на своей
земле, а Тиберий перешёл Рейн. Испугавшись римлян, варвары, кроме сугамбров, отправили к нему
послов, но ничего не добились ни тогда, ни позднее, так как Август отказался заключать с ними
договор без участия тех. Сугамбры тоже отправили послов, но те ничего не смогли добиться, а все в
большом числе и знатные по происхождению погибли. Август приказал их схватить и сослать в разные
города; они не перенесли этого и покончили самоубийством. Некоторое время после этого сугамбры
оставались в покое; потом они отплатили римлянам за свои страдания.
Кн. LV, гл. 10а, 2 [3 и 1 гг. до н. э.]. Вместе с тем произошли следующие изменения у кельтов. Уже
прежде Домиций, пока он ещё правил придунайскими местностями, принял гермундуров,
выселившихся по неизвестной мне причине с родины и блуждавших в поисках другой земли, и отдал
им для поселения часть страны маркоманнов. Он перешёл тогда Альбис без препятствия с чей бы то
ни было стороны, заключив дружбу с жившими в тех краях варварами и водрузив там алтарь Августу.
Тогда же он пошёл к Рейну и попытался вернуть на родину при помощи других племён некоторых
изгнанников из херусков, но потерпел в этом неудачу, и поэтому другие варвары стали
пренебрежительно относиться к римлянам. Впрочем, он ничего больше и не предпринял в этот год.
Кн. LV, гл. 28, 5–7. [6 г. н. э.]. Против кельтов ходили походом несколько лиц, в том числе и Тиберий.
Сначала он дошёл до реки Визургис, а после этого даже до Альбия; однако тогда не было совершено
ничего достойного упоминания. Несмотря на это, в честь этого похода не только Август, но и Тиберий
получили императорский титул, а Гай Сентин, управитель Германии, удостоился почестей как
победитель, так как кельты в страхе перед ними заключили мир уже не в первый, а во второй раз.
Причина этого заключалась в следующем: хотя кельты недавно нарушили договор, но им опять был
дарован мир: у далматов и паннонцев произошли события, более тревожные и нуждающиеся в
большем внимании.
Кн. LVI, гл. 18–23 [9 г. н. э. Здесь описывается поражение Вара в Тевтобурском лесу. События
развёртываются в то время, когда после побед Тиберия и Германика на Дунае в Риме готовились
торжества].
Едва это было решено, как из Германии пришла страшная весть и помешала римлянам закончить
празднества. В это самое время в Кельтике случилось следующее. Римляне владели в ней не
сплошными пространствами, а отдельными пунктами, которые им удалось захватить. Поэтому такие
пункты и не упомянуты в исторических исследованиях. Их воины там зимовали и заселяли города, а
варвары перестраивались на их образец, привыкли к их рынкам и там мирно с ними встречались.
Впрочем, их не удалось заставить забыть отчих нравов, своего природного характера, своего
самостоятельного образа жизни и своей свободы, основывавшейся на силе оружия. Поэтому,
приучаясь мало-помалу и методически при надзоре со стороны римлян к их нравам, они не тяготились
переменою своего быта и незаметно изменялись. Квинтилий Вар, получив в управление Германию и
распоряжаясь их делами в силу своей власти, стал стремиться к тому, чтобы их сразу переделать. Он и
в остальном отдавал им приказания, как порабощённым, и взыскивал с них деньги, как с подданных.
Они этого не стерпели; их предводители стремились к прежней власти, а массы предпочитали
привычное состояние иноплеменному владычеству. Они не отложились открыто, зная, как много
римлян и у Рейна и в их собственной стране. Приняв Вара к себе так, как будто они собираются
исполнить все его предписания, они завлекли его далеко от Рейна в землю херусков и к Визургису.
Здесь они обошлись с ним самым мирным и дружеским образом и возбудили в нём уверенность, что их
можно поработить без применения военной силы. Поэтому он не держал своего войска вместе, как
следовало делать во вражеской стране, а постоянно предоставлял их тем из германцев, кто просил их,
не имея сам сил, как будто для охраны поселений или для поимки разбойников и для доставки
�Содержание
провианта. Главными заговорщиками и зачинщиками происков и войны против него оказались,
помимо прочих, Арминий и Сегимер, его постоянные спутники и обычные сотрапезники. Таким
образом, он был спокоен и не ожидал ничего страшного. Он не только не верил тем, кто подозревал
происходящее на деле и уговаривал его быть настороже, но даже укорял их в том, что они напрасно
беспокоятся и наговаривают на этих людей. В это время восстают по плану первыми некоторые из
живущих вдали от него, чтобы им легче было захватить Вара, когда он двинется в поход, на пути через
земли, которые он считал за дружественные, и чтобы он не принял мер к самозащите, если бы вдруг
все сразу стали его врагами. Так и случилось: они послали его двинуться вперёд, оставили его под
предлогом приготовления для него вспомогательных войск и скорейшей помощи, а сами подняли
стоявшие где-то наготове силы, перебили каждого из находившихся у них воинов, которых раньше
выпросили [у Вара], и напали на него, когда он был в труднопроходимых лесах. Здесь они сразу
оказались врагами вместо подданных и совершили много страшного. Там были обильные ущелья и
неровные горы, а также густые и очень высокие деревья. Поэтому римляне ещё до того, как на них
напали враги, были измучены трудом, так как приходилось рубить деревья, строить дороги и мосты,
где это было нужно. За ними шло много возов, и они несли много груза на себе, как в мирной
обстановке. С ними следовало немало детей и женщин и много всякой прислуги; сообразно с этим
движение происходило разобщённой вереницей. При этом поднялся ещё сильный дождь и ветер и ещё
больше их разделил. Почва около корней и пней сделалась скользкой, и им стало неустойчиво
передвигаться по ней. Вершины деревьев, ломаясь и падая вниз, вызывали смятение. И так как
римляне поэтому находились в очень трудном положении, то варвары вдруг сразу отовсюду окружили
их сквозь чащу (они отлично знали все тропинки) и сначала поражали издалека, а потом, так как никто
из римлян не защищался и многие были ранены, они двинулись на них в рукопашную. Так как римляне
шли не в строю, а вперемешку с возами и безоружными людьми, не могли нигде легко объединиться и
были по отдельности слабее непрерывно нападающих на них врагов, то они сильно пострадали, а в
ответ ничего не предпринимали. Они устроили там себе лагерь, заняв какое-то удобное место,
насколько это было возможно на лесистой горе. После этого они сожгли большую часть повозок и всё
остальное, что им было не очень необходимо, а кое-что побросали, и собравшись кое-как в одну
колонну, на другой день тронулись в путь, так что даже выбрались на какое-то чистое место. Конечно,
их отступление не обошлось без кровопролития. Снявшись оттуда, они снова попали в леса и
защищались против нападавших на них врагов, и, конечно, от этого терпели очень большую неудачу.
Собираясь вместе на узком пространстве, чтобы и всадники, и легионеры совокупными усилиями
могли нападать на врагов, они часто спотыкались то друг о друга, то о деревья. Был четвёртый день их
похода, когда поднялись сильный дождь и большой ветер. Он не позволял им двигаться вперёд, ни
твёрдо стоять на ногах, но и лишил их возможности пользоваться оружием. Они не могли как следует
пустить в дело намокшие стрелы, дротики и щиты. Напротив, для врагов, которые по большей части
были легко вооружены и безопасно могли наступать и отступать, это было не так плохо. К тому же их
стало гораздо больше (так как даже из остальных варваров те, кто раньше колебался, сошлись толпой
прежде всего ради добычи). Римлян было уже меньше (многие погибли в прежних битвах). Поэтому их
легче окружали и убивали. Тогда Вар и остальные главные начальники, боясь быть взятыми живыми в
плен и убитыми руками своих злейших врагов (к тому же они все были уже ранены), решились на
страшный, но неизбежный шаг: они покончили самоубийством. Когда это стало известно, то из
остальных никто больше не стал защищаться, даже те, кто ещё был в силах. Одни поступили по
примеру своего начальника, а другие бросали оружие и поручали себя убить тому, кто согласится, так
как, если бы кто-нибудь даже особенно хотел бежать, он этого не мог сделать. Враги безбоязненно
убивали всех: и людей, и коней, и … [здесь у Диона Кассия значится пробел. Византийский историк
Зонара сохранил около четверти текста].
Текст Зонары: … Варвары захватили все укрепления кроме одного. Задержавшись около него, они не
�Содержание
перешли Рейна и не вторглись в Галлию. Впрочем, они не смогли им овладеть, так как не умели вести
осаду, а римляне очень много пользовались против них стрелками, которые их оттесняли и очень
многих убивали.
После этого, узнав о том, что римляне учредили охрану Рейна и что Тиберий приближается с сильным
войском, многие из врагов совсем ушли от этого укрепления, а оставшиеся отошли от него, чтобы не
терпеть урона от неожиданных вылазок со стороны гарнизона, и охраняли дороги, надеясь взять его
измором. Римляне, составлявшие гарнизон, пока у них было достаточно продовольствия, оставались
на посту в ожидании помощи. Но так как никто не приходил к ним на подмогу и их мучил голод, то
они ушли из укрепления, выбрав для этого зимнюю ночь (воинов было мало, а много безоружных).
[Здесь снова начинается сохранившийся текст Диона Кассия].
Они уже было прошли первый и второй сторожевые посты врагов, но, подойдя к третьему, были
замечены, так как женщины и дети от усталости, страха темноты и холода не переставали просить
мужчин вернуться. Пожалуй, все бы они погибли или попали бы в плен, если бы варвары не
замешкались за разграблением добычи. В результате те из римлян, кто были посильнее, многое отняли,
а бывшие с ними трубачи, сразу затрубив трохей [сигнал к наступлению], ввели противника в
заблуждение, что это идут посланные от Аспрэна. Из-за этого они прекратили преследование. А
Аспрэн, узнав о происходящем, действительно пришёл к тем на помощь. После этого также
возвратились некоторые из попавших в плен; их выкупили те, кто был на родине. Им было позволено
это сделать под тем условием, чтобы выкупленные не возвращались в Италию.
Позднее случилось следующее. Тогда Август, узнав о том, что произошло с Варом, как говорят
некоторые, разорвал на себе одежду. Его охватили великая скорбь о погибших и страх за Германию и
Галлию. Особенно [его пугало] то, что он предположил, как бы враги не двинулись на Италию и на
самый Рим. К тому же у него уже не осталось войска из граждан цветущего возраста в достойном
внимания числе, да и союзные войска, могущие быть полезными, понесли большой урон. Всё-таки он
стал подготовлять новое войско из наличных сил, и так как никто из бывших в призывном возрасте не
захотел быть призванным, то он произвёл жеребьёвку и отнял имущество и гражданские права у
каждого пятого из не достигших 35 лет и каждого десятого из более старших, на кого пал жребий.
Наконец, так как и при таком положении многие ему не подчинились, он казнил некоторых. Отобрав
по жребию из тех, кто уже отслужил свой срок, и из вольноотпущенников столько людей, сколько смог,
он закончил набор и тот час же поспешно послал их в Германию с Тиберием во главе. Так как в Риме
было много галлов и кельтов, или просто там проживавших, или служивших в страже, то он побоялся,
как бы они не замыслили чего-нибудь дурного, и последних выслал на разные острова, а безоружным
приказал выселиться из города.
Тогда он поступил так: никакие из обычных празднеств не были совершены, и не были справлены
всенародные игры. После этого он услыхал, что некоторые из воинов спаслись, что обе Германии
приведены в оборонительное состояние и что вражеское войско не отважилось прийти на Рейн. Тогда
он освободился от ужаса и принял определённое решение. Ему казалось, что такая великая и
чрезмерная беда случилась с ним, очевидно, вследствие гнева какого-то божества …
[По Зонаре] – [10 г. н. э.]. Тиберий не решался переправиться через Рейн, а довольствовался тем, что
стоял на стороже, чтобы не дать варварам это сделать. Но и они не отважились на переправу, зная о
его присутствии.
Кн. LVI, гл. 25, 2–3 [11 г. н. э.]. По вступлении в консульство Марка Эмилия и Статилия Тавра,
Тиберий и Германик [сын Друза], бывший в сане проконсула, вторглись в Кельтику и частично её
опустошили; впрочем, они не победили ни в одном сражении, так как никто не шёл к ним навстречу, и
�Содержание
не покорили ни одного племени. Боясь снова попасть в беду, они зашли не очень далеко от Рейна,
остались там до осени и ушли обратно, справив день рождения Августа и устроив по этому поводу для
центурионов скачки.
Веллей Патеркул. Римская история
Римский историк последней четверти I в. до н. э. – первой четверти I в. н. э. Сын префекта конницы.
Его обширный труд охватывает период от высадки Энея в Италии до принципата Тиберия.
Ценность сведений, сообщаемых Патеркулом заключается в том, что, находясь на военной службе
во время правления Августа, он сам был непосредственным свидетелем внешнеполитических акций
империи в это время. Текст приводится по изданию: Малые римские историки. Веллей Патеркул.
Римская история. Анней Флор. Две книги Римских войн. Луций Ампелий. Памятная книжица. Пер. с
лат. М., 1995. С. 83–87.
Кн. II. CX. Судьба ломает планы людей, а иногда замедляет их исполнение. Цезарь уже подготовил
зимние лагеря у Данубия, подвёл войска и находился не более чем в пятидневном переходе от
вражеских постов; (2) легионы, которые предстояло повести Сатурнину, были удалены от врага почти
на равное расстояние и через несколько дней должны были соединиться с Цезарем в указанном месте,
как вдруг взялась за оружие вся непривычная к благам мира, окрепшая Паннония, а также Далмация,
по всей территории которой племена были втянуты в заговор. (3). Тогда пришлось предпочесть славе
необходимость: казалось небезопасным направиться с войском внутрь страны и оставить Италию
беззащитной перед лицом столь близкого врага. Общая численность племён и народов, которые
восстали, превышала восемьсот тысяч. Они выставили почти двести тысяч пехотинцев, годных к
несению оружия, и девять тысяч всадников – (4) огромную массу, покорную свирепейшим и
опытнейшим вождям. Часть их решила напасть на Италию, с которой они граничили у Наупорта и
Тергесте; часть хлынула в Македонию, часть должна была защищать свои земли. Верховное
командование было в руках двух Батонов и Пиннета. (5) Все паннонцы знали не только дисциплину,
но и язык римлян; многие были даже грамотны и знакомы с литературой. Итак, клянусь Геркулесом,
никогда ни один народ не переходил так скоропалительно от подготовки войны к самой войне,
приведя в исполнение свои планы (6). Римские граждане были уничтожены, торговцы перебиты; в
области, наиболее удалённой от полководца, было истреблено большое количество знаменосцев,
военными силами занята Македония; всё и повсюду было опустошено огнём и мечом. Мало того,
вызванный этой войной страх был настолько велик, что поколебался и ужаснулся даже стойкий,
укреплённый опытом стольких войн дух Цезаря Августа.
CXI. Ввиду этого был произведён набор войска, а также повсюду и полностью призваны все ветераны.
Мужчины и женщины в соответствии с имущественным цензом должны были выставить в качестве
воинов вольноотпущенников. В сенате прозвучал голос принцепса: «Через десять дней, если не быть
настороже, враг может оказаться на виду у города». Для войны потребовались услуги сенаторов и
римских всадников – они обещали без колебания. (2) Всё это готовилось бы напрасно, если бы не было
того, кто бы это направлял. Поэтому государство потребовало от Августа послать под защитой воинов
Тиберия. (3) Во время этой войны моя скромная персона получила блестящее назначение. По
окончании службы в коннице я стал квестором – десигнатом и, ещё не будучи сенатором, поставлен
наравне с сенаторами и даже с народными трибунами – десигнатами. Я повёл часть войска,
доверенного мне Августом из Рима к его сыну. (4) Далее во время квестуры я отказался от провинции
и был направлен легатом Августа к самому Тиберию. Какие вражеские войска мы увидели в первый
�Содержание
год! Как целесообразно, благодаря предвиденью военачальника, мы избегали крупных соединений
вражеских сил и одолевали их по частям! Мы видели, как соразмерно и в то же время с высшей
пользой для авторитета полководца ведутся операции, с каким благоразумием расположены зимние
лагеря, как надёжно заперто караулами войско нашего врага! Они нигде не давали ему прорваться, и он,
лишённый подкрепления, терял силы, исходя яростью против самого себя.
CXII. Достойна упоминания счастливая своим исходом, смелая по замыслу первая летняя кампания
Мессалина. (2) Этот человек, более славный и достойный умом, чем происхождением (ибо отцом его
был Корвин, а свой когномен он оставил брату Котте), был поставлен над Иллириком, когда внезапно
разразился мятеж. Он с двенадцатым легионом половинного состава, будучи окружён неприятельским
войском, рассеял и обратил в бегство более двадцати тысяч врагов, за что был почтен знаками
отличия триумфатора. (3) Варвары, как бы ни радовались они своему численному превосходству, как
бы ни была велика их уверенность в своих силах, не могли положиться на себя там, где находился
Цезарь. Часть их войска, непосредственно противостоявшая нашему военачальнику, в соответствии с
нашими планами и к нашей выгоде ослабленная и доведённая до гибельного голода, не осмелилась
ответить на наш приступ, отказалась принять битву, которую предложили ей наши воины, ставшие в
строй, а захватили Клавдиеву гору и укрепились на ней. (4) Что касается той части, которая двинулась
навстречу войску, приведённому консулярами А. Цециной и Сильваном Плавцием из заморских
провинций, то она окружила пять наших легионов вместе со вспомогательными отрядами и царской
конницей (ведь царь Фракии Реметалк, соединившись с вышеназванными военачальниками, привёл
для подкрепления большой отряд фракийцев) и нанесла всем едва ли не полное поражение. (5) Рассеян
строй царских всадников, обращены в бегство конные подразделения, вспять обратились когорты,
охвачены трепетом находившиеся у знамён легионов. Но в это время доблесть римского воина
завоевала себе больше славы, чем оставила на долю военачальников: разительно отличаясь своими
обычаями от главнокомандующего, они ринулись на врага прежде, чем узнали от разведчиков, где он.
(6) Итак, хотя легионы находились в трудных обстоятельствах, сражены врагом некоторые военные
трибуны, погибли префекты лагерей и предводители когорт, залиты кровью центурионы и даже
погибли люди высокого положения, воины, не довольствуясь тем, что задержали врагов, обратились
на них, сломали их строй и добыли в бою победу, в которой уже отчаялись …
CXIII. Узнай теперь, М. Виниций, что Тиберий был столь же великим вождём на войне, каким
принцепсом ты видишь его в мирное время. Соединились войска – и те, которые были при Цезаре, и
те, которые пришли к нему, – в один лагерь было стянуто десять легионов, более семидесяти когорт,
четырнадцать … и более десяти тысяч ветеранов, к тому же большое число добровольцев, множество
царских всадников, так что всё войско приняло такие размеры, каких оно не имело нигде и никогда
после гражданских войн. Все испытывали радость, связывая с численностью надежду на победу. (2)
Но император, будучи верен поведению, которому, как я видел, он следовал во время любой войны,
лучший судья своих дел, предпочёл полезное внушительному, сделав то, что достойно одобрения, а не
то, что в любых обстоятельствах одобряется. Он подождал несколько дней, чтобы прибывшее войско
восстановило силы, ослабленные дорогой, и решил его распустить, поняв, что им невозможно
командовать из-за его величины. (3) Он сам сопровождал его во время очень трудного и
утомительного перехода, о тяготах которого едва ли можно рассказать, чтобы кто-либо не посмел
напасть на наше войско и чтобы враги, опасаясь за свои владения, не могли бы напасть на отдельные
части отходящих.
Он отпустил их туда, откуда они пришли, а сам в начале очень трудной зимы вернулся в Сисцию и
разместил свои войска в разных зимних лагерях, поручив их легатам, среди которых были и мы.
CXIV. (4) Зимой война была успешно завершена, и с наступлением лета вся Паннония запросила мира,
�Содержание
тогда как в Далмации сохранялись очаги войны. О том, как эта столь многочисленная необузданная
молодёжь, незадолго до этого угрожавшая Италии рабством, снесла оружие, которым сражалась, к реке
под названием Батин и вся простёрлась у ног императора, и как один из её выдающихся вождей,
Батон, был взят в плен, а другой Пиннет, сдался сам, я, надеюсь, расскажу в главном своём труде по
порядку.
(5) Осенью победоносная армия возвратилась в зимние лагеря, и Цезарь поставил во главе всех войск
М. Лепида, человека очень близкого к цезарям и по имени, и по судьбе, вызывавшего уважение и
восхищение в той мере, в какой каждый мог его знать или понимать, и, как считалось, добавившего
новый блеск к великому имени, от которого происходил.
CXV. Цезарь перенёс своё внимание и свою армию к другому обременительному предприятию – к
Далматинской войне … (2) В начале лета Лепид снялся с войском с зимних квартир, направляясь к
своему командующему Тиберию через территорию племён, ранее не затронутых бедствиями войны и
поэтому неукротимых и неистовых, и, преодолев препятствия местности и вражеские силы с
большими потерями для тех, кто ему сопротивлялся, разорив поля, предав огню постройки, вырезав
население, прибыл к Цезарю, радуясь победе и отягощённый добычей. (3) Будь это осуществлено под
его собственными ауспициями, ему полагался бы триумф: сенат в согласии с мнением выдающихся
граждан наградил его триумфаторским облачением. (4) Эта летняя кампания подвела итог великой
войне: ведь далматские племена – перусты и десидиаты, почти неодолимые благодаря обитанию в
горах, неукротимости нрава, а также исключительным навыкам боя и главным образом узости
лесистых ущелий, были усмирены лишь тогда, когда их почти полностью перебили не только под
общим руководством Цезаря, но его собственным участием и оружием…
�Содержание
ТИБЕРИЙ
Тиберий Клавдий Нерон
16 ноября 42 г. до н. э. – 16 марта 37 г. н. э. Правил с 14 г. н. э. до смерти под именем Тиберий Цезарь
Август. После смерти не был причислен к сонму богов.
Публий Корнелий Тацит. «Анналы»
Великий римский историк середины 1 в. н. э. – первой четверти 2 в. н. э. (приблизительные годы
жизни: ок 55 – ок 120 г. н. э.). «Анналы» являются одним из самых крупных его произведений в 16
книгах, хотя далеко не все из них дошли до нас полностью. В них излагались события с момента
смерти Августа до 1 января 69 г. н. э. Ценность передаваемых в труде сведений состоит в их
достоверности, основанной на свидетельствах участников событий, а также на личных
воспоминаниях автора.
Тацит о положении дел в Германии
Текст приводится по изданию: Корнелий Тацит. Анналы : сочинения в 2 т. Л., 1969. Т. 1. С. 30–41,
47–55, 64–65, 71–72, 81–82, 148–149. Комментарии С.П. Моравского / Древние германцы. Сборник
документов / сост. Б.Н. Граков, С.П. Моравский, А.И. Неусыхин. М., 1937. С. 83–103.
[В 14 г. н. э. римский полководец Германик после усмирения мятежа в легионах Нижней Германии
сделал продвижение в область германского племени марсов, обитавшего по течению реки Рур, правого
притока Рейна. Это продвижение должно было подготовить почву для дальнейших, более крупных
походов римлян в глубь Германии, состоявшихся в 15 и 16 гг. н. э. Тацит рассказывает о набегах на
марсов в 49–51 главах книги 1 «Анналов»].
КНИГА 1
50. Пока нас задерживали сначала траур по случаю смерти Августа, а затем междоусобица, обитавших
невдалеке германцев никто не тревожил. Между тем римляне, двигаясь с большой быстротой,
пересекают Цезийский лес и линию пограничных укреплений, начатую Тиберием; на этой линии они
располагаются лагерем, защищённым с фронта и тыла валами, а с флангов – засеками. Отсюда они
устремляются в глухие, поросшие лесом горы и здесь обсуждают, избрать ли из двух возможных путей
короткий и хорошо знакомый или более трудный и неизведанный и потому не охраняемый
неприятелем. Отдав предпочтение более длинной дороге, они идут, возможно, быстрее, так как
поступает сообщение от разведчиков, что этой ночью германцы справляют праздник с
торжественными пирами и игрищами. Цецина получает от Германика приказание двигаться вперёд с
когортами налегке и расчищать дорогу в лесу; следом за ним на небольшом расстоянии идут легионы.
Помогала ясная лунная ночь; подошли к селениям марсов, расположили вокруг них заслоны, а марсы
безо всякого опасения продолжали спать или бражничать, не расставив даже дозорных, – до того всё
было у них в расстройстве из-за беспечности и настолько они не ждали нападения неприятеля;
впрочем, не было у них и подобающего в мирное время порядка, а повсюду – лишь безобразие и
распущенность, как это водится между пьяными.
51. Чтобы разорить возможно большую площадь, Цезарь [Германик] разделил рвавшиеся вперёд
�Содержание
легионы на четыре отряда и построил их клиньями; огнём и мечом опустошил он местность на
пятьдесят миль в окружности. Не было снисхождения ни к полу, ни к возрасту; наряду со всем
остальным сравнивается с землёю и то, что почиталось этими племенами священным, и
прославленное у них святилище богини Танфаны, как они его называли. Среди воинов, истреблявших
полусонных, безоружных, беспорядочно разбегавшихся в разные стороны, ни один не был ранен. Эта
резня возмутила бруктеров, тубантов и узипетов, и они засели в лесистых ущельях, по которым
пролегал обратный путь войска. Полководец узнал об этом и, выступая в поход, приготовился к
отражению неприятеля. Впереди шла часть конницы и когорты вспомогательных войск, за ними
первый легион; воины двадцать первого легиона прикрывали левый фланг находившихся посередине
обозов, воины пятого – правый, двадцатый легион обеспечивал тыл, позади него двигались остальные
союзники. Враги, пока войско не втянулось в ущелье, оставались в бездействии, но затем, слегка
беспокоя головные части и фланги, обрушились всеми силами на двигавшихся последними. Под
напором густо наседавших врагов когорты легковооружённых начали было приходить в
замешательство, но Цезарь [Германик], подскакав к воинам двадцатого легиона, стал зычным голосом
восклицать, что пришла пора искупить участие в мятеже; пусть они постараются, пусть торопятся
покрыть свою вину воинскими заслугами. И сердца воинов распалились; прорвав боевые порядки
врагов стремительным натиском, они гонят их на открытое место и там разбивают наголову;
одновременно передовые отряды вышли из леса и укрепили лагерь. В дальнейшем поход протекал
спокойно, и воины, ободрённые настоящим и забыв о прошлом, размещаются на зимовку...
55. В консульство Друза и Гая Норбана Германику назначается триумф, несмотря на то, что война ещё
не закончилась. Хотя он деятельно готовился к тому, чтобы развернуть её с наступлением лета, он
выступил раньше и в начале весны внезапным набегом устремился на хаттов. Дело в том, что
появилась надежда на разделение врагов на два стана – приверженцев Арминия и Сегеста, из котрых
один был примечателен своим коварством по отношению к нам, другой – верностью. Арминий –
возмутитель Германии; а Сегест неоднократно извещал нас о том, что идёт подготовка к восстанию, и
в последний раз он говорил об этом на пиршестве, после которого германцы взялись за оружие;
больше того он советовал Вару, чтобы тот бросил в оковы его самого, Арминия, и других видных
вождей; простой народ ни на что не осмелится, если будут изъяты его предводители; а вместе с тем
будет время разобрать, на чьей стороне вина и кто ни в чём не повинен. Но Вар пал по воле судьбы и
сломленный силой Арминия. Сегест, хоть и был вовлечён в войну общим движением племени, всё же
оставался в разладе с Арминием; к тому же между ними усилилась личная вражда, так как Арминий
похитил у него дочь, обещанную другому; зять был ненавистен тестю, и то, что у живущих в согласии
скрепляет узы любви, у них, исполненных неприязни друг к другу, возбуждало взаимное озлобление.
56. Итак, Германик отдаёт под начало Цецине четыре легиона, пять тысяч воинов из вспомогательных
войск и наспех собранные отряды германцев, обитавших по эту сторону Рейна; сам он ведёт на врага
столько же легионов и двойное число союзников. Построив крепостцу на развалинах оборонительных
сооружений, возведённых его отцом на горе Тавне, он устремляется ускоренным походом на хаттов,
оставив Луция Апрония для прокладки дорог и постройки мостов. Ибо, двигаясь благодаря сухости
почвы и низкому уровню вод (что бывает в этих краях очень редко) быстро и беспрепятственно, он
опасался дождей и подъёма рек на обратном пути. К хаттам он подошёл настолько внезапно, что все,
кто из-за возраста или пола не мог спастись бегством, были либо захвачены в плен, либо перебиты на
месте. Мужчины зрелого возраста, переправившись вплавь через реку Адрану, мешали римлянам
приступить к наведению моста. Отогнанные затем метательными снарядами и стрелами лучников и
тщетно попытавшись начать переговоры о мире, некоторые из них перебежали к Германику, а
остальные, покинув свои поселения и деревни, рассеиваются в лесах. Предав огню Маттий (главный
город этого племени) и опустошив открытую местность, Цезарь [Германик] повернул к Рейну; враги не
�Содержание
осмеливались тревожить тыл отходящих, что у них было в обыкновении, когда они отступали больше
из хитрости, чем из страха. У херусков было намерение оказать помощь хаттам, но их устрашил
Цецина, то здесь, то там появлявшийся с войском; и марсов, отважившихся напасть на него, он обуздал
удачно проведённой битвой.
57. Немного спустя прибыли послы от Сегеста с просьбой о помощи против насилия соплеменников,
которые его осаждали; Арминий был влиятельнее, так как настаивал на войне; ведь у варваров в ком
больше дерзости, тот и пользуется большим доверием и, когда поднимается народное движение, берёт
верх над всеми другими. Вместе с послами Сегест направил и своего сына по имени Сегимунд; но тот
медлил, зная за собою вину перед нами. Ибо назначенный жрецом при святилище убиев в том же году,
когда восстала Германия, он, сорвав с себя жреческие повязки, перебежал в лагерь восставших. Всё же,
положившись на милость римлян, он доставил письмо отца и, принятый благосклонно, был
переправлен с охраной на галльский берег. Германик решил, что ради этого дела стоит повернуть
войско; произошёл бой с державшими в осаде Сегеста, и он был вызволен с большим числом родичей
и клиентов. Здесь были и знатные женщины, и среди них жена Арминия, она же – дочь Сегеста, более
приверженная устремлениям мужа, чем отца, и не унизившая себя до слёз или мольбы, со
скрещенными на груди руками и глазами, опущенными к своему отягощённому бременем чреву. Тут же
несли доспехи, захваченные при поражении Вара и в качестве военной добычи розданные многим из
тех, кто теперь передался римлянам; вместе со всеми был тут и Сегест, выделявшийся ростом и
осанкою и спокойный от сознания, что всегда безупречно соблюдал союз с нами.
58. Он сказал следующее: «Сегодня я не впервые приношу доказательства моей верности и
преданности народу римскому; с той поры как божественный Август даровал мне права гражданства, я
избрал себе друзей и врагов, помышляя только о вашем благе, и не из ненависти к родной стране (ведь
предатели омерзительны даже тем, кому они отдают предпочтение), а потому, что считал одно и то же
полезным для римлян и германцев и мир мне был дороже войны. Итак, похитителя моей дочери и
нарушителя договора, заключённого с вами, я обвинил перед Варом, который тогда начальствовал
вашим войском. Встретив равнодушие со стороны полководца и не находя достаточной защиты в
правосудии, я просил бросить в оковы меня самого, Арминия и остальных заговорщиков;
свидетельница – та ночь, – о, если б она была для меня последнею! Всё случившееся в дальнейшем
позволительнее оплакивать, чем оправдывать; и Арминий был закован мною в цепи, и я сам
претерпел их от его приверженцев. И когда явилась возможность обратиться к тебе, я предпочёл старое
новому и покой – волнениям, и не ради награды, но чтобы снять с себя подозрение в вероломстве и
стать полезным германскому народу посредником, если он предпочтёт раскаяние гибели. Прошу
снисходительно отнестись к юношеским заблуждениям сына; о дочери скажу откровенно, что она
прибыла не по своей воле: тебе дано рассудить, что перевешивает: то ли, что она зачала от Арминия
или что порождена мною». Цезарь [Германик] в милостивом ответе обещает его детям и родичам
безнаказанность, а ему самому – пребывание в прежней провинции. После этого он отвёл назад войско
и по внесённому Тиберием предложению получил титул императора. Жена Арминия родила ребёнка
мужского пола, который был воспитан в Равенне; о том, как над мальчиком насмеялась судьба, я
расскажу в своём месте.
59. Слух о том, что Сегест передался римлянам и ему оказан благосклонный приём, воспринимается
одними с надеждой, другими – с горечью, смотря по тому, были ли они против войны или стремились
к ней. Похищение жены и то, что её будущее дитя обречено рабству, приводили Арминия, гневливого
и от природы, в безудержную ярость, и он носился среди херусков, требуя, чтобы они подняли оружие
на Сегеста, оружие на Цезаря. Не воздерживался он и от поношений: превосходный отец, выдающийся
полководец, храброе войско, столько рук, которыми увезена одна женщина! Перед ним полегли три
легиона и столько же легатов; он ведёт войну не предательски и не против беременных женщин, но
�Содержание
открыто и против вооружённых врагов. В священных рощах германцев ещё можно видеть значки
римского войска, которые он там развесил в дар отечественным богам. Пусть Сегест живёт на
покорённом берегу, пусть его сын снова станет жрецом у алтаря смертному, – германцы вовек не
простят, что между Альбисом и Рейном им пришлось увидеть розги, и секиру, и тогу. Другие народы,
не знакомые с римским владычеством, не испытали казней, не знают податей. Германцы же
избавились от всего этого, и с пустыми руками ушёл от них этот причисленный к богам Август, этот
его избранник Тиберий; так неужели они станут бояться неопытного юнца и мятежного войска? Если
они предпочитают родину, предков и старину господам над собою и новым колониям, пусть лучше
пойдут за Арминием, который ведёт их к свободе и славе, чем за Сегестом, ведущим к постыдному
рабству.
60. Эти речи подняли не только херусков, но и соседние племена; примкнул к Арминию и его дядя со
стороны отца Ингвиомер, издавна пользовавшийся у римлян большим уважением, и это ещё больше
озаботило Цезаря [Германика]. Чтобы не встретиться с объединёнными силами неприятеля, он
посылает Цецину с сорока когортами римлян пройти через земли бруктеров к реке Амизии и отвлечь
врага, а конницу ведёт в область фризов префект Педон. Сам Цезарь [Германик] перевозит на кораблях
по озёрам четыре легиона; пехота, конница и корабли одновременно прибыли к названной реке.
Нашими союзниками в этой войне стали и хавки, предложившие выставить вспомогательные отряды.
Бруктеров, поджегших свои селения, рассеял Луций Стертиний, посланный Германиком с отрядом
легковооружённых; истребляя неприятеля, он среди добычи обнаруживает орла девятнадцатого
легиона, захваченного врагами при поражении Вара. Затем войско проследовало до наиболее
отдалённых границ бруктеров и опустошило земли между реками Амизией и Лупией, неподалёку от
Тевтобургского леса, в котором, как говорили, всё ещё лежали непогребёнными останки Вара и его
легионов.
61. Тогда Цезаря [Германика] охватывает желание отдать последний долг воинам и полководцу; и всё
находившееся с ним войско было взволновано скорбью о родственниках и близких и мыслями о
превратностях войн и судьбе человеческой. Выслав вперёд Цецину, чтобы обследовать чащи горных
лесов, навести мосты и проложить гати через трясины и заболоченные луга, они вступают в унылую
местность, угнетавшую и своим видом, и печальными воспоминаниями. Первый лагерь Вара
большими размерами и величиной главной площади свидетельствовал о том, что его строили три
легиона; далее полуразрушенный вал и неполной глубины ров указывали на то, что тут оборонялись
уже остатки разбитых легионов: посреди поля белели скелеты, где одинокие, где наваленные грудами,
смотря по тому, бежали ли воины или оказывали сопротивление. Были здесь и обломки оружия, и
конские кости, и человеческие черепа, пригвождённые к древесным стволам. В ближних лесах
обнаружились жертвенники, у которых варвары принесли в жертву трибунов и центурионов первых
центурий. И пережившие этот разгром, уцелев в бою или избежав плена, рассказывали, что тут
погибли легаты, а там попали в руки врагов орлы; где именно Вару была нанесена первая рана, а где
он нашёл смерть от своей злосчастной руки и обрушенного ею удара; с какого возвышения произнёс
речь Арминий, сколько виселиц для расправы с пленными и сколько ям для них было приготовлено, и
как, в своём высокомерии, издевался он над значками и орлами римского войска.
62. Итак, присутствовавшее здесь войско на шестой год после поражения Вара предало погребению
останки трёх легионов, и хотя никто не мог распознать, прикрывает ли он землёй кости чужих или
своих, их всех хоронили как близких, как кровных родственников, с возросшей ненавистью к врагам,
проникнутые и печалью, и гневом. В основании насыпанного затем над их могилой холма первую
дернину положил Цезарь [Германик]…
63. Германик, следуя за Арминием, отступавшим в непроходимые дебри, при первой представившейся
�Содержание
возможности приказывает коннице захватить стремительным натиском поле, на котором
расположились враги. Арминий, повелев своим сомкнуться как можно теснее и направиться к лесу,
внезапно поворачивает назад, а затем спрятанному им в лесистом ущелье отряду подаёт знак
устремиться на римлян. Свежими силами неприятеля наша конница была приведена в замешательство,
а посланные ей на подмогу вспомогательные когорты, смятые толпой беглецов, усугубили смятение; и
они были загнаны в топь, хорошо известную одолевающим и гибельную для ничего не знавших о ней,
если бы Цезарь [Германик] не подоспел с легионами и не построил их в боевые порядки; это испугало
врагов и вселило уверенность в наших: противники разошлись без перевеса на чьей-нибудь стороне.
Затем снова, приведя войско к Амизии, Цезарь [Германик] переправляет легионы на кораблях, точно
так же, как их доставил; части конницы было приказано следовать вдоль берега Океана до Рейна:
Цецине, который вёл старый отряд, было дано указание миновать как можно скорее, несмотря на то
что он возвращался уже известным путём, длинные гати. Это узкая тропа среди расстилавшихся на
большом пространстве болот, которая была когда-то проложена Луцием Домицием; вдоль неё всё было
илистым, вязким от густой грязи и ненадёжным из-за обильных ручьёв. Вокруг – леса, подымавшиеся
на пологих склонах и занятые Арминием, который двигаясь кратчайшей дорогой и с предельной
поспешностью, опередил наших обременённых поклажей и оружием воинов. Цецина, будучи
неуверен, сможет ли он одновременно чинить обветшавшие гати и отражать неприятеля, решил
расположиться лагерем тут же на месте, чтобы одни принялись за работу, а другие вступили в бой.
64. Варвары, стараясь прорвать выставленные заслоны и ринуться на ведущих работы, затевают
стычки, обходят, наступают с разных сторон; смешиваются крики работающих и сражающихся. Всё
было неблагоприятно для римлян: топкая почва, засасывающая остановившихся и скользкая для
пытавшихся двигаться, тела, стеснённые панцирями; и воины, увязавшие в жидкой грязи, не могли как
следует метать дротики. Херуски, напротив, привыкли сражаться в болотах, отличались большим
ростом и своими огромными копьями могли разить с очень далёкого расстояния. Только ночь избавила
от разгрома дрогнувшие уже легионы. Но германцы, воодушевлённые успехом, и тут не дали себе
отдыха, и всю воду, рождавшуюся на окрестных возвышенностях, отвели в низину; она залила её и
смыла то, что уже было сделано, удвоив работу воинам. Сороковой год служил в рядах войска Цецина
и как подчинённый, и как начальник; повидав и хорошее и плохое, он был благодаря этому
неустрашим. Обдумав, как могут в дальнейшем обернуться дела, он не нашёл лучшего выхода, как
удерживать в лесах неприятеля, пока не продвинутся вперёд раненые и весь громоздкий обоз; ибо
между горной цепью и болотами расстилалась долина, на которой можно было обороняться, построив
войско неглубокими боевыми порядками. Итак, назначаются легионы: пятый на правом фланг,
двадцать первый – на левый, первый – чтобы вести за собой остальных, двадцатый – отражать
преследующего врага.
65. Ночь и в том, и в другом лагере прошла неспокойно: варвары праздничным пиршеством,
радостным пением или грозными кликами оглашали разбросанные внизу долины и отвечавшие эхом
ущелья, а у римлян – тусклые огни, заглушённые голоса, воины, здесь и там прикорнувшие возле вала
или бродившие между палаток, скорее, бессонные нежели бдительные. И военачальника устрашил
тревожный сон, ибо он видел и слышал Квинтилия Вара, поднявшегося из болотной пучины и
залитого кровью и как бы его призывавшего, но не последовал за ним и оттолкнул его протянутую
руку. На рассвете легионы, посланные на фланги, покинули отведённые им участки, то ли из страха, то
ли из своеволия, и поспешно расположились на поле за заболоченной долиной. Арминий, однако,
напал не сразу, хотя и мог это сделать, не встретив сопротивления; и лишь когда обозы увязли в грязи и
рытвинах, пришли в смятение находившиеся возле них воины, был нарушен порядок движения, все
сбились в кучу, и, как это бывает в подобных обстоятельствах, каждый думал более всего о себе, и уши
стали плохо воспринимать приказания, лишь тогда он велит германцам броситься в бой, воскликнув:
�Содержание
«Вот он Вар и вторично скованные той же судьбой легионы!». И он тотчас же с отборными воинами
врезается в ряды римского войска, поражая по преимуществу лошадей. Те, скользя в своей крови и в
болотной топи, стряхивают с себя всадников, опрокидывают встречных, топчут упавших. Особенное
смятение возникло вокруг орлов: не было возможности ни нести их под градом копий и стрел, ни
воткнуть в топкую почву. Цецину, пытавшегося навести порядок в рядах, сбросил подколотый снизу
конь, и он был бы окружён неприятелем, если б к нему не пришли на выручку воины первого легиона.
Нашим помогла жадность врага, ради грабежа добычи прекратившего битву, и под вечер легионы
выбрались наконец на ровное место и на твёрдую почву. Но и здесь их бедствиям ещё не пришёл
конец. Нужно было насыпать вал и таскать для него землю, но многое из того, на чём её носят и чем
вырезают дёрн, было потеряно; манипулы не имели палаток, нечем было перевязывать раненых; деля
между собою забрызганные грязью и кровью припасы, воины горестно сетовали на надвигавшуюся
гробовую тьму и на то, что для стольких тысяч людей пришёл последний день.
66. Случилось, что сорвавшаяся с привязи лошадь, испугавшись какого-то крика, бросилась бежать и
сбила с ног нескольких оказавшихся на её пути воинов. Из-за этого среди римлян, решивших, что в
лагерь вторглись германцы, возникло такое смятение, что все устремились к воротам, и особенно к
задним, так как, находясь с противоположной от врага стороны, они сулили спасавшимся большую
безопасность. Цецина, установив, что обуявший их ужас порождён ложной тревогой, тщетно пытался,
приказывая, прося и даже хватая за руки, остановить или задержать воинов и, наконец, лёг в самом
проходе ворот, преградив таким образом дорогу бегущим, которые посовестились пройти по телу
легата; к тому же центурионам и трибунам удалось разъяснить толпе, что её страх ложен.
67. Затем, собрав всех на главной лагерной площади, он призвал их к молчанию и разъяснил, чего
требуют сложившиеся обстоятельства. Единственное спасение в оружии, но применять его нужно
обдуманно и оставаться внутри укреплённого лагеря, пока неприятель, рассчитывая захватить его
приступом, не подойдёт вплотную к нему; а тогда необходимо со всех сторон обрушиться на врага;
благодаря этой вылазке они смогут достигнуть Рейна. Если они предпочтут бежать, их ожидают ещё
более глухие леса, ещё более глубокие топи, свирепый и беспощадный враг; если одержат победу –
почёт и слава. Он напоминает им и о том, что каждому из них дорого на родине, и об их воинской
чести; о трудностях их положения он умолчал. После этого он раздаёт коней, начав со своих и не делая
исключения ни для легатов, ни для трибунов, наиболее доблестным воинам, чтобы они первыми
ринулись на врага, увлекая за собой пехотинцев.
68. Не менее беспокойно было и у германцев, возбуждённых надеждами, нетерпением и разногласием
между вождями: Арминий советовал не препятствовать римлянам выйти из лагеря и затем снова
загнать их в болота и непроходимые топи, тогда как Ингвиомер склонял к более решительным и
желанным для варваров действиям, предлагая пойти на укрепления приступом: так как они быстро
захватят лагерь, им достанется больше пленных и добыча будет в полной сохранности, Итак, с первым
светом они принимаются засыпать рвы, заваливать их валежником, расшатывать частокол на валу, на
котором, словно оцепенев от страха, неподвижно стояли редкие воины. И когда враги сгрудились у
вала, когортам был подан знак к выступлению и раздаются звуки рожков и труб. Римляне с громкими
кликами бросаются на германцев, заходя на них с тыла и крича, что тут им не леса и болота, и что на
ровном месте все равны пред богами. Врагов, надеявшихся на то, что они с лёгкостью разгромят
римлян и что биться придётся с немногочисленным и кое-как вооружённым противником, звуки труб и
сверкающее оружие приводят в тем большее замешательство, чем неожиданнее они для них были, и
они гибнут, столь же беспомощные при неудаче, насколько бывают дерзкими при успехе. Арминий
вышел из боя целый и невредимый. Ингвиомер – с тяжёлою раной; остальных римляне истребляли,
пока длился день и не была утолена жажда мщения. Легионы вернулись в лагерь лишь ночью, и, хотя
раненых было больше, чем накануне, и по-прежнему не хватало продовольствия, в одержанной победе
�Содержание
для них было всё – и сила, и здоровье, и изобилие.
69. Между тем распространилась молва об окружении римского войска и о том, что несметные силы
германцев идут с намерением вторгнуться в Галлию, и если бы не вмешательство Агриппины, был бы
разобран наведённый на Рейне мост, ибо нашлись такие, которые в страхе были готовы на столь
позорное дело. Но эта сильная духом женщина взяла на себя в те дни обязанности военачальника и,
если кто из воинов нуждался в одежде или в перевязке для раны, оказывала необходимую помощь. Гай
Плиний, описавший германские войны, рассказывает, что при возвращении легионов она стояла в
головной части моста и встречала их похвалами и благодарностями…
70. Германик, между тем, из перевезённых на судах легионов второй и четырнадцатый передаёт
Публию Вителлию и приказывает ему вести их дальше сухим путём; это было сделано ради того,
чтобы облегчённые корабли свободнее плавали в обильных мелями водах и с меньшей опасностью
садились на них при отливе. Вителлий сначала беспрепятственно двигался по суше, лишь слегка
увлажняемой во время прилива; вскоре, однако, северный ветер и созвездие равноденствия, от
которого особенно сильно вздувается Океан, обрушились на войско тяжёлыми ударами. И земля была
залита: море, берег, поля – всё стало одинаковым с виду и нельзя было отличить трясину от твёрдой
земли, мелководье от глубокой пучины. Воинов опрокидывают волны, поглощают водовороты;
лошади, грузы, трупы плавают между ними и преграждают им путь. Перемешиваются между собою
манипулы; воины бредут в воде то по грудь, то по шею и порою, когда теряют дно под ногами,
отрываются друг от друга или тонут. Ни крики, ни взаимные ободрения не помогают против
набегающих волн; исчезло различие между проворным и вялым, рассудительным и неразумным,
между предусмотрительностью и случайностью: всё с одинаковой яростью сокрушается волнами.
Наконец, Вителлий, добравшись до более высокого места, вывел туда своё войско. Ночевали без
необходимой утвари, без огня, многие раздетые и израненные, едва ли не более жалкие, нежели те, кто
окружён врагом: ибо там смерть, по крайней мере, почётна, тогда как здесь их ожидала лишь
бесславная гибель. Рассвет возвратил им сушу, и они дошли до реки, куда с флотом направился Цезарь
[Германик]. Легионы были посажены на суда, между тем как распространился слух, что они утонули: и
никто не верил в их спасение, пока люди не увидели своими глазами Цезаря [Германика] и
вернувшееся с ним войско.
71. Между тем Стертиний, высланный навстречу пожелавшему передаться нам Сегимеру, брату
Сегеста, доставил его вместе с сыном в город убиев. Обоим было дано прощение; Сегимеру – легко,
сыну – после некоторых колебаний, так как говорили о том, что он глумился над трупом Квинтилия
Вара…
КНИГА 2
5. [Вырабатывая план предстоящего летнего похода против херусков в 16 г. н. э., Германик следующим
образом расценивал трудности борьбы с германцами]:
… Он видел, что германцы не могут устоять в правильных битвах на подходящей для этого местности;
им помогают леса, болота, короткое лето и ранняя зима; в действиях против германцев воины не
столько страдают от ран, сколько от больших расстояний, которые им приходится проходить, и от
убыли вооружения; Галлия более не в состоянии поставлять лошадей; длинная вереница обозов
уязвима для засад, и охранять её трудно…
6. [Германик решил предпринять поход в Германию морским путём, с тем чтобы римская конница
могла, поднимаясь вверх по рекам, проникнуть в глубь Германии. С этой целью он приказал построить
флот в тысячу судов…].
�Содержание
Местом сбора был назначен Батавский остров, так как тут было легко причалить и погрузить войско, с
тем чтобы переправить его туда, где намечались военные действия…
7. Между тем Цезарь [Германик] в ожидании подхода судов приказал легату Силию с налегке
снаряжённым отрядом сделать набег на хаттов; сам же, узнав, что поставленные на реке Лупии
укрепления осаждены неприятелем, ведёт туда шесть легионов. Но ни Силию из-за внезапно
разразившихся ливней не удалось сделать что-либо большее, чем захватить незначительную добычу, а
также жену и дочь вождя хаттов Арпа, ни Цезарю [Германику] – дать сражение осаждающим, так как
прослышав о его приближении, они сняли осаду и рассеялись. Всё же враги разметали могильный
холм, недавно насыпанный над останками воинов Вара, и разрушили старый жертвенник, некогда
поставленный Друзу. Полководец восстановил этот жертвенник и торжественно провёл мимо него
свои легионы, воздавая отцу эту почесть. Насыпать ещё раз могильный холм он счёл излишним. И всё
пространство между укреплением Ализоном и Рейном было ограждено новыми пограничными
сооружениями и валами.
8. Между тем прибыл флот; выслав заранее продовольствие и распределив суда между легионами и
союзниками, Германик, войдя в канал, носивший имя Друза, обратился с мольбой к отцу Друзу, чтобы
тот благосклонно и милостиво отнёсся к сыну, дерзнувшего пойти по его следам, и помог ему своим
примером и напоминанием о своих замыслах и деяниях; затем он в благополучном плавании прошёл
озера и Океан вплоть до Амизии. Войско высадилось с судов у устья Амизии, у левого её берега, и это
было ошибкой, так как воинов, направлявшихся в земли, лежащие по правую руку от этой реки, не
подвезли и не переправили куда следовало; из-за этого было потеряно много дней, потраченных на
наводку мостов. И конница и легионы бесстрашно перешли первые затопленные низины, так как они
ещё не были залиты приливной водой, но шедшие последними вспомогательные отряды союзников, и
среди них батавы, желая показать своё умение плавать и бросившись в воду, смешались, и некоторые
были ею поглощены. Цезарь [Германик] был занят разбивкой лагеря, когда пришло известие об
отпадении у него в тылу ангривариев: посланный против них с конницей и легковооружёнными
воинами Стертиний огнём и мечом покарал их вероломство.
9. Между римлянами и херусками протекала река Визургий. На её берег пришёл Арминий с другими
вождями. Осведомившись, прибыл ли Цезарь [Германик], и получив утвердительный ответ, он
попросил разрешение переговорить с братом. Этот брат, находившийся в нашем войске, носил имя
Флава; отличаясь безупречной преданностью, Флав, служа под начальством Тиберия, за несколько лет
до этого был ранен и потерял глаз. Получив дозволение на свидание, Флав вышел вперёд, и Арминий
обратился к нему с приветствием; затем он отослал своих спутников, и потребовал, чтобы ушли и
наши лучники, которые были расставлены на берегу. После того, как это было исполнено, Арминий
спрашивает брата, откуда у него на лице увечье. Когда тот назвал место и битву, Арминий
допытывается, какую награду он за неё получил. Флав ответил, что ему увеличили жалованье и дали
ожерелье, венец и другие воинские награды, и Арминий стал насмехаться над ним, говоря, что это
дешёвая плата за рабство.
10. После этого между ними разгорается спор; один говорит о римском величие, о мощи Цезаря, о
суровом возмездии, ожидающем побеждённых, о милости, обеспеченной всякому, кто покорится, о
том, что с женою и сыном Арминия не обращаются как с врагами; другой – о долге перед родиной, об
унаследованной от предков свободе, об исконных германских богах, о том, что и мать даже призывает
Флава вернуться и быть не перебежчиком и предателем в отношении родственников и близких,
наконец, всего племени, а его предводителем. Понемногу дело дошло до ссоры, и даже разделявшая их
река не помешала бы им схватиться друг с другом, если бы подскакавший Стертиний не удержал
распалённого гневом Флава, требовавшего оружия и коня. На другом берегу был виден Арминий,
�Содержание
который разражался угрозами и вызывал римлян на бой; в свою речь он вставлял многое на латинском
языке, так как когда-то служил в римском войске, начальствуя над своими соотечественниками.
11. На следующий день германцы построились в боевом порядке на той стороне Визургия. Сочтя, что
долг полководца возбраняет ему подвергнуть легионы величайшей опасности, когда мосты не
наведены и надёжные заслоны не выставлены, Цезарь [Германик] переправляет вброд только конницу.
Возглавляли её Стертиний и центурион первого манипула Эмилий, которые бросились в воду на
некотором расстоянии друг от друга, чтобы разъединить силы врага. Там, где поток был особенно
бурным, пробился к тому берегу Хариовальда, вождь батавов. Херуски притворным бегством завлекли
его на поляну, окружённую поросшими лесом холмами; здесь, снова появившись перед ним и высыпав
отовсюду, они теснят противников, преследуют отходящих и поражают собравшихся в круг батавов,
кто, вступая с ними в рукопашную схватку, кто – издали. Хариовальда, долгое время сдерживавший
яростный натиск врагов, призвав своих сплотиться и прорвать напирающие на них толпы херусков,
пробивается вперёд и оказывается в самой их гуще; там, осыпаемый дротиками и стрелами, он падает
с раненого коня, и рядом с ним – многие из знатных батавов. Других спасли от гибели собственная их
сила и подоспевшие к ним на помощь всадники со Стертинием и Эмилием.
12. Переправившись через Визургий, Цезарь [Германик] узнал из показания перебежчика, какое поле
сражения выбрал Арминий и что другие племена собрались в посвящённом Геркулесу лесу и решили
произвести ночные нападения на римский лагерь. Это показание внушало доверие, да и были видны
неприятельские костры; к тому же разведчики, пробравшиеся поближе к врагам, донесли, что слышно
конское ржание и смутный шум, поднимаемый огромным и беспорядочным людским скопищем. Итак,
сочтя, что перед решающей битвой следует ознакомиться с настроением воинов, Германик принялся
размышлять, каким образом получить о нём неискажённые сведения…
13. [В ночь перед происшедшей в долине Идиставизо битвой возле римского вала разыгрался
следующий инцидент…].
И в это самое время один из врагов, знавший латинский язык, подскакав к валу, громко объявил, что
Арминий обещает каждому, кто перейдёт в войско германцев, жён и поля и по сто сестерциев в день,
пока не закончатся военные действия. Это оскорбление разбудило гнев легионеров: пусть только
наступит срок и начнётся сражение; они захватят земли германцев и завладеют их жёнами… Около
третьей стражи на лагерь пытались совершить набег, но неприятелем не было брошено ни одного
дротика, так как он обнаружил, что на укреплениях плотно стоят когорты и всё надёжно защищено.
14. [На следующее утро, перед самой битвой, Германик в своей речи к римским легионерам посвящает
их в свои планы, даёт им ряд ободряющих советов и в то же делает сравнительную оценку римской и
германской военной тактики и вооружения].
15. Речь полководца воспламенила воинов, и был подан знак к началу сражения. Арминий и
остальные вожди германцев также не переставали убеждать своих соплеменников, что это те самые
римляне – наиболее быстрые в бегстве, какие были в войске у Вара – которые, чтобы больше не
воевать, подняли возмущение; они предстанут перед ожесточившимся снова врагом, пред
разгневанными ими богами, часть – заклеймённые ранами в спину, часть – с перебитыми в морских
бурях членами, без малейшей надежды на спасение. Они прибегли к кораблям и окольному переходу по
Океану, чтобы, направляясь сюда, не встретиться с теми, кто стал бы на их пути, кто, нанеся им
поражение, преследовал бы их по пятам; но где сходятся врукопашную, там побеждённые не найдут
помощи у ветров и вёсел: « Вспомним о римской алчности, жестокости и надменности; есть ли у нас
другой выход, как только отстоять свою независимость или погибнуть, не давшись в рабство?».
16. Распалённых такими речами и требующих боя воинов они выводят на равнину, носящую название
�Содержание
Идиставизо. Расположенная между Визургием и холмами, она имеет неровные очертания и различную
ширину, смотря по тому, отступают ли берега реки или этому препятствуют выступы гор. В тылу у
германцев поднимался высокоствольный лес с голой землёй между деревьями. Равнины и опушки
лесов занимали отряды варваров; только херуски засели на вершинах холмов, чтобы во время сражения
обрушиться сверху на римлян…
[ Описывая в конце этой главы расположение разных боевых единиц римского войска, Тацит в
следующей главе подробно изображает ход битвы в долине Идиставизо ].
17. Увидев яростно устремившиеся вперёд толпы херусков, Германик приказывает наиболее
доблестным всадникам напасть на них с фланга, а Стертинию с остальной конницей обойти врага и
ударить на него с тыла; сам он должен был в подходящий момент оказать им поддержку. Между тем
внимание полководца привлекло прекрасное предзнаменование: восемь орлов пролетели по
направлению к лесу и там опустились. Увидев это, он воскликнул, обращаясь к воинам, чтобы они
последовали за римскими птицами, исконными святынями легионов. Навстречу херускам
устремляются пехотинцы, и одновременно их тыл и фланги теснит высланная заранее конница. И
удивительное дело! Два отряда врагов пускаются бежать в противоположные стороны, те, что были в
лесу, - на открытое поле, а те, что стояли на поле – в лес. Находившихся между ними херусков римляне
теснили с холмов; среди врагов виднелся Арминий, который словом, примером в бою, стойкостью в
перенесении ран побуждал их держаться. И он опрокинул бы лучников и прорвался, если бы ему не
преградили пути когорты ретов, винделиков и галлов. Употребив всю свою силу и быстроту коня, он
всё же пробился, измазав себе лицо своею кровью, чтобы остаться неузнанным. Некоторые передают,
что хавки, сражавшиеся среди римских вспомогательных войск, узнали его, но дали ему ускользнуть.
Такая же доблесть или хитрость спасла и Ингвиомера: остальные были перебиты. Большинство
пытавшихся переплыть Визургий погибло от пущенных в них стрел и дротиков или в стремнинах реки,
наконец, – в потоке бегущих или от обвалов под их тяжестью берегов. Некоторые, в позорном бегстве
взобравшиеся на верхушки деревьев и спрятавшиеся там среди ветвей, расстреливались забавы ради
подоспевшими лучниками, другие были раздавлены сваленными под ними деревьями.
18. Это была большая победа и почти не стоившая нам крови. С пятого часа дня и до ночи наши
рубили врагов: на протяжении десяти тысяч шагов всё было усеяно их трупами и оружием, причём
среди доставшейся нам добычи были обнаружены цепи, которые, не сомневаясь в исходе битвы,
запасли для римлян германцы. Воины тут же на поле сражения провозгласили Тиберия императором
и, выложив насыпь, водрузили на неё в виде трофея оружие с надписью, в которой были
поименованы побеждённые племена.
19. Не столько раны, потери и поражения, сколько вид этой насыпи наполнил германцев скорбью и
яростью. Только что собиравшиеся покинуть свои селения и уйти за Альбис, они теперь жаждут боя,
хватаются за оружие; простые и знатные, молодёжь, старики – все совершают внезапные набеги на
продвигавшееся римское войско и приводят его в расстройство. Наконец, они выбирают поле
сражения…
20. [Германику были известны намерения неприятеля, и он принял соответствующие меры, которые
должны были обратить военную хитрость германцев против них самих. Дальнейший ход событий
Тацит излагает в 20 – 21 главах].
…У врагов в тылу примыкало болото, у римлян – река и горы; и тем и другим некуда было податься;
они могли рассчитывать только на свою доблесть, их спасение было только в победе.
21. Германцы дрались с не меньшей отвагой, чем римляне, но условия боя и их оружие были
неблагоприятны для них: стиснутые во множестве на узком пространстве, они не могли ни наносить
�Содержание
ударов своими чрезмерно длинными копьями, ни быстро отводить их назад, ни применять выпады,
используя свою подвижность и ловкость; напротив, римские воины, у которых щит был прижат к
груди, а рука крепко держала рукоятку меча, пронзали огромные тела варваров и их ничем не
защищённые лица, пробивая себе дорогу в гущу повергаемых ими врагов; да и Арминий действовал с
меньшей стремительностью, чем прежде, то ли потому, что был утомлён непрерывными битвами, или,
может быть, свежая рана сковывала его движения. И Ингвиомера, который носился по всему полю боя,
скорее покинуло военное счастье, чем личная доблесть, Германик, чтобы его легче могли узнать в рядах
римлян, снял шлем с головы и призывал своих не прекращать сечу: не нужны пленные, только
уничтожение племени положит конец войне. Уже на исходе дня он вывел из боя один легион, чтобы
разбить лагерь; прочие легионы лишь с наступлением темноты пресытились вражеской кровью.
Всадники сражались с переменным успехом.
22. Созвав сходку воинов и воздав на ней хвалу победителям, Цезарь [Германик] повелел сложить в
груду захваченное оружие с гордой надписью: «Одолев народы между Рейном и Альбисом, войско
Тиберия Цезаря посвятило этот памятник Марсу, Юпитеру и Августу». О самом себе Германик ничего
не добавил, опасаясь ли зависти или довольствуясь сознанием выполненного им дела. Вслед за тем он
поручает Стертинию пойти походом на ангривариев, если они не поторопятся изъявить покорность.
Те смиренно попросили пощады на любых условиях и получили прощение за всё прошлое.
23. Но так как первая половина лета уже миновала, Цезарь [Германик], отправив сухим путём
несколько легионов в зимние лагеря, посадил остальную большую часть своего войска на корабли и
провёл их по реке Амизии в Океан. Сначала спокойствие морской глади нарушалось только движением
тысячи кораблей, шедших на вёслах или под парусами; но вскоре из клубящихся чёрных туч посыпался
град; от налетевших со всех сторон вихрей поднялось беспорядочное волнение: пропала всякая
видимость, и стало трудно управлять кораблями; перепуганные, не изведавшие превратностей моря
воины или мешали морякам в их работе, или помогали им несвоевременно и неумело, делали
бесплодными усилия самых опытных кормчих. Затем и небом, и морем безраздельно завладел южный
ветер, который, набравшись силы от влажных земель Германии, её полноводных рек и проносящегося
над нею нескончаемого потока туч и став ещё свирепее от стужи близкого севера, подхватил корабли и
раскидал их по открытому Океану или повлёк к островам, опасным своими отвесными скалами или
неведомыми мелями. Лишь с большим трудом удалось немного от них отойти, но, когда прилив
сменился отливом, который понёс корабли в ту же сторону, куда их относил ветер, стало невозможно
держаться на якоре и вычерпывать беспрерывно врывающуюся воду; тогда, чтобы облегчить корабли,
протекавшие по бокам и захлёстываемые волнами, стали выбрасывать в море лошадей, вьючный скот,
снаряжение воинов и даже оружие.
24. Насколько Океан яростнее прочих морей и климат в Германии суровее, чем где бы то ни было,
настолько и это бедствие выдавалось небывалыми размерами. Кругом были враждебные берега или
такое бесконечное и глубокое море, что казалось, будто оно на краю света и земли больше не будет.
Часть кораблей поглотила пучина, большинство было отброшено к лежащим вдалеке островам; и так
как они были необитаемы, воины, за исключением тех, кого поддержали выкинутые прибоем конские
трупы, погибли от голода. Только трирема Германика причалила к земле хавком; дни и ночи проводил
он на прибрежных утёсах или вдававшихся в море мысах, называя себя виновником этого бедствия, и
приближённые с большим трудом удержали его от того, чтобы он не нашёл себе смерть в том же море.
Наконец, вместе с приливом и попутным ветром вернулись разбитые корабли с немногочисленными
гребцами и одеждой, натянутой взамен парусов, иные – влекомые менее пострадавшими. Поспешно
починив корабли, Германик отправил их обойти острова; благодаря этой его заботливости было
подобрано немало воинов; многие были возвращены недавно принятыми под нашу власть
ангривариями, выкупившими их у жителей внутренних областей; некоторые были увезены в
�Содержание
Британию и отпущены тамошними царьками. И каждый, вернувшись из далёких краёв, рассказывал
чудеса о невероятной силе вихрей, невиданных птицах, морских чудовищах, полулюдях – полузверях –
обо всём, что он видел или во что со страху уверовал.
25. Слух о гибели флота возродил в германцах воинственный пыл, и это заставило Цезаря [ Германика
] принять необходимые меры. Он велел Гаю Силию с тридцатью тысячами пехотинцев и тремя
тысячами всадников выступить в поход против хаттов; сам он с ещё большим войском нападает на
марсов, недавно передавшийся вождь которых Малловенд сообщил, что зарытый в находящейся
поблизости роще орёл одного из легионов Квинтилия Вара охраняется ничтожными силами. Туда
немедленно был выслан отряд с предписанием отвлечь неприятеля на себя, и другой – чтобы, обойдя
его с тыла, выкопать орла из земли; и тем и другим сопутствовала удача. Тем решительнее Цезарь
[Германик] устремляется внутрь страны, опустошает её, истребляет врага, не смевшего сойтись в
открытом бою или если кое – где и оказывавшего сопротивление, тотчас же разбиваемого и никогда,
как стало известно от пленных, не трепетавшего так перед римлянами. Ибо они, как утверждали
марсы, непобедимы и не могут быть сломлены никакими превратностями: ведь потеряв флот,
лишившись оружия, усеяв берега трупами лошадей и людей, они с той же доблестью и тем же
упорством и как будто в ещё большем числе вторглись в их земли.
26. После этого воины были отведены в зимние лагеря, и у них было радостно на душе оттого, что
несчастье на море они уравновесили удачным походом. Воодушевил их и Цезарь [Германик] своею
щедростью, возместив каждому заявленный им урон. Было очевидно, что неприятель пал духом и
склоняется к решению просить мира и что нужно ещё одно лето, и тогда можно будет закончить войну.
Но Тиберий в частых письмах напоминал Германику, чтобы тот прибыл в Рим и отпраздновал
дарованный ему сенатом триумф. Довольно уже успехов, довольно случайностей. Он дал счастливые и
большие сражения, но не должен забывать, что ветры и бури, без вины полководца, причинили
жестокий и тяжёлый ущерб. Божественный Август девять раз посылал самого Тиберия в Германию, и
благоразумием он добился там большего, нежели силою. Именно так им были подчинены отдавшиеся
под власть римлян сугамбры и укрощены мирным договором свебы и царь Маробод. И херусков, и
остальные непокорные племена, после того как римляне им должным образом отмстили, можно
предоставить их собственным междоусобицам и раздорам. В ответ на просьбу Германика дать ему год
для завершения начатого, Тиберий ещё настойчивее пытается разжечь в нём тщеславие, предлагая ему
консульство на второй срок, с тем чтобы свои обязанности он отправлял лично и находясь в Риме. К
этому Тиберий добавлял, что если всё ещё необходимо вести войну, то пусть Германик оставит и
своему брату Друзу возможность покрыть себя славою, так как при отсутствии в то время других
врагов он только в Германии может получить императорский титул и лавровый венок. И Германик не
стал больше медлить, хотя ему было ясно, что всё это вымышленные предлоги и что его желают
лишить уже добытой им славы только из зависти.
Гл. 44 – 46. [В этих главах Тацит рассказывает о решительном столкновении друг с другом двух групп
германских племён – свевов и маркоманов с их союзниками под начальством Маробода и херусков и
их союзниками под предводительством Арминия. Это столкновение произошло после отозвания
Германика Тиберием с театра военных действий и имело место около 17 г. н. э.].
62. Пока для Германика это лето [18 г. н. э.] проходило во многих провинциях, Друз, подстрекая
германцев к раздорам, чтобы довести уже разбитого Маробода до полного поражения, добился
немалой для себя славы. Был между готонами знатный молодой человек по имени Катуальда, в своё
время бежавший от чинимых Марободом насилий и, когда тот оказался в бедственных
обстоятельствах, решившийся ему отомстить. С сильным отрядом он вторгся в пределы маркоманов и,
соблазнив подкупом их вождей, вступает с ними в союз, после чего врывается в столицу царя и
�Содержание
расположенное близ неё укрепление. Тут были обнаружены захваченная свебами в давние времена
добыча, а также маркитанты и купцы из наших провинций, которых – каждого из своего края – занесли
во вражескую страну свобода торговли, жажда наживы и, наконец, забвение родины.
63. Для Маробода, всеми покинутого, не было другого прибежища, кроме милосердия Цезаря.
Переправившись через Дунай там, где он протекает вдоль провинции Норик, он написал Тиберию, –
однако, не как изгнанник или смиренный проситель, но как тот, кто всё ещё помнит о своём былом
положении и достоинстве: хотя его, некогда прославленного властителя, призывают к себе многие
племена, он предпочёл дружбу римлян. На что Цезарь ответил, что пребывание в Италии, если он
пожелает в ней остаться, будет для него почётным и безопасным; если же его обстоятельства сложатся
по-иному, он сможет покинуть её так же свободно, как прибыл…
И Маробода поселили в Равенне, всячески давая понять, что ему будет возвращена царская власть,
если свебы начнут своевольничать; но он в течение восемнадцати лет не покидал пределов Италии и
состарился там, немало омрачив свою славу чрезмерной привязанностью к жизни. Сходной оказалась
и судьба Кутуальды, и убежище он искал там же, где Маробод. Изгнанный несколько позже силами
гермундуров, во главе которых стоял Вибилий, и принятый римлянами, он был отправлен в Форум
Юлия, город в Нарбоннской Галлии. Сопровождавшие того и другого варвары, дабы их присутствие
не нарушило спокойствие мирных провинций, размещаются за Дунаем между реками Маром и Кузом,
и в цари им даётся Ванний из племени квадов.
88. У историков и сенаторов того времени я нахожу сообщение о письме предводителя хаттов
Адгандестрия, которое было оглашено в сенате и в котором он предлагал умертвить Арминия, если ему
пришлют яду, чтобы он мог осуществить это убийство; Адгандестрию было отвечено, что римский
народ отмщает врагам, не прибегая к обману, и не тайными средствами, но открыто и силой оружия.. .
Впрочем, притязая после ухода римлян и изгнания Маробода на царский престол, Арминий столкнулся
со свободолюбием соплеменников; подвергшись с их стороны преследованию, он сражался с
переменным успехом и пал от коварства своих приближённых. Это был, бесспорно, освободитель
Германии, который выступил против римского народа не в пору его младенчества, как другие цари и
вожди, но в пору высшего расцвета его могущества, и хотя терпел иногда поражения, но не был
побеждён в войне. Тридцать семь лет он прожил, двенадцать держал в своих руках власть; у
варварских племён его воспевают и сейчас…
КНИГА 4
72. В том же году [28 г. н. э.] зарейнский народ фризы нарушил мир больше вследствие нашей
жадности, чем из нежелания оказывать нам повиновение. По причине бедности фризов Друз обложил
их умеренной податью, повелев сдавать бычьи шкуры для нужд нашего войска, причём никто не
следил за тем, какой они прочности и какого размера, пока Оленний, центурион примипилов,
назначенный правителем фризов не отобрал турьи шкуры в качестве образца для приёмщиков подати.
Выполнить это требование было бы затруднительно и другим народам, а германцам тем более тяжело,
что, хотя в их лесах водится много крупного зверя, домашний скот у них малорослый. И вот вместо
шкур они стали сначала рассчитываться с нами быками, потом землями и, наконец, отдавать нам в
рабство жён и детей. Отсюда – волнения и жалобы, и так как им не пошли в этом навстречу, у них не
осталось другого выхода, кроме войны. Явившихся за получением подати воинов они схватили и
распяли на крестах; Оленний, предупредив нападение разъярённых врагов, спасся бегством и укрылся
в укреплении, носившем название Флев; в нём стоял довольно сильный отряд римских воинов и
союзников, охранявших океанское побережье.
73. Как только это стало известно пропретору Нижней Германии Луцию Апронию, он вызвал из
�Содержание
Верхней провинции подразделения легионов и отборные отряды пехоты и конницы вспомогательных
войск и, перевезя на судах вниз по Рейну и то и другое войско, двинулся на взбунтовавшихся фризов,
которые, сняв осаду с римского укрепления, ушли защищать свои земли. Тогда Апроний принимается
укреплять в затопляемых приливом местах насыпи и мосты, чтобы провести по ним войско с тяжёлым
обозом, и между тем, отыскав броды, велит конному подразделению каннинефатов и пехотинцам из
служивших в наших рядах германцев обойти с тыла врагов; но те, успев изготовиться к бою,
опрокидывают конные отряды союзников и присланную к ним на помощь конницу легионов. В
дальнейшем туда же были направлены три легковооружённые когорты, затем ещё две и спустя
некоторое время – вся конница вспомогательных войск: этих сил было бы совершенно достаточно,
если бы они одновременно бросились на врага, но подходя с промежутками, они не добавили
стойкости уже приведённым в расстройство частям и сами заразились страхом бегущих. Всё, что
осталось от вспомогательных войск, Луций Апроний отдаёт в подчинение легату пятого легиона
Цетегу Лабеону, но и тот, попав в трудное положение, вследствие разгрома отданных ему под начало
частей, посылает гонцов, умоляя поддержать его силою легионов. Раньше других к нему на выручку
устремляются воины пятого легиона и после ожесточённой схватки отбрасывают фризов и спасают
истомлённые ранами когорты и отряды всадников. Римский военачальник не пустился, однако, в
погоню за неприятелем и не предал погребению труппы, хотя пало большое число трибунов,
префектов и лучших центурионов. Впоследствии, узнали от перебежчиков, что близ леса, называемого
рощею Бадугенны, в затянувшейся до следующего дня битве было истреблено девятьсот римлян и что
воины другого отряда из четырёхсот человек, заняв усадьбу некогда служившего в нашем войске
Крупторига и опасаясь измены, по взаимному договору поразили друг друга насмерть.
74. Это прославило фризов среди германцев, тогда как Тиберий скрывал потери, чтобы не оказаться в
необходимости назначить главнокомандующего для ведения войны с ними…
Тацит о римско-парфянских отношениях. Текст приводится по изданию: Корнелий Тацит. Анналы. /
Сочинения в 2 т. Л., 1969. Т. 1. С. 45–46, 69–70, 74, 168–172.
КНИГА 2
1. В консульство Сизенны Статилия (Тавра) и Луция Либона было нарушено спокойствие в царствах
Востока и в римских провинциях. Началось с парфян, которые, испросив у Рима и получив оттуда царя,
гнушались им, как чужестранцем, невзирая на то, что он принадлежал к роду Арсакидов. Это был
Вонон, отданный Фраатом в заложники Августу. Ибо Фраат, хотя он и изгнал римское войско и его
полководцев, всё же оказывал Августу всяческое почтение и ради укрепления дружбы отослал к нему
часть своего потомства не столько из страха пред нами, сколько из недоверия к своим соплеменникам.
2. После смерти Фраата и следовавших за ним царей парфянская знать вследствие кровавых
междоусобиц направила в Рим послов, призвавших на царство старшего из детей Фраата – Вонона.
Цезарь (имеется ввиду Август) воспринял это как дань высокого уважения к себе и возвысил Вонона
богатыми дарами. Варвары встретили его ликованием, как это чаще всего бывает при воцарении
новых властителей. Вскоре, однако, их охватил стыд: выродились парфяне; на другом конце света
вымолили они себе царя, отравленного воспитанием во вражеском стане; трон Арсакидов уже
предоставляется наравне с римскими провинциями. Где слава тех, кто умертвил Красса, изгнал
Антония, если раб Цезаря, на протяжении стольких лет прозябавший в неволе, повелевает парфянами?
Да и сам Вонон давал пищу этой враждебности: чуждый обычаям предков, он редко охотился и был
равнодушен к конным забавам; на улицах городов появлялся не иначе как на носилках и пренебрегал
�Содержание
такими пирами, какими они были на его родине. Вызывали насмешки и его приближённые греки, и то,
что любая безделица из его утвари хранилась под замком и опечатанной. Его доступность, ласковость и
доброжелательность – добродетели, неведомые у парфян, - были, на их взгляд, не более чем пороками;
и поскольку всё это было несходно с их нравами, они питали равную ненависть и к дурному, и к
хорошему в нём.
3. Итак, они вызывают Артабана, по крови Арсакида, выросшего среди дагов; разбитый в первом
сражении, он собирает новые силы и овладевает Парфянским царством. Побеждённый Вонон укрылся
в Армении, которая тогда оставалась без государя и, находясь между могущественными державами
парфян и римлян, была в отношении нас ненадёжна вследствие бесчестного поступка Антония,
завлекшего под личиною дружбы, затем бросившего в оковы и, наконец, предавшего смерти
армянского царя Артавазда. Его сын Артаксий был предательски убит родичами. Цезарь дал армянам
Тиграна, которого возвёл на престол Тиберий Нерон. Но ни царствование Тиграна, ни царствование
его детей, соединившихся по чужеземному обычаю в браке и правивших сообща, не были
длительными.
4. Потом по приказанию Августа власть над армянами получил Артавазд, который спустя короткое
время был свергнут ими не без ущерба для нас. Тогда, чтобы навести порядок в Армении, туда был
направлен Гай Цезарь. С согласия и одобрения армян он поставил царём над ними Ариобарзана,
родом мидянина, отличавшегося телесной красотою и выдающимися душевными качествами. После
того как его постигла смерть от несчастного случая, армяне не пожелали терпеть царями его детей;
испытали они и правление женщины, которую звали Эрато, но и она была вскоре низложена; и вот
растерянные и скорее потому, что были лишены государя, чем по свободному выбору, они принимают
на царство бежавшего к ним Вонона. Но так как ему начал угрожать Артабан, а если б мы стали его
защищать, нам пришлось бы вступить в войну с парфянами, правитель Сирии Кретик Силан вызвал
Вонона к себе и, сохранив ему прежнюю роскошь и царский титул, окружил его стражею. Как поступил
Вонон, чтобы снять с себя это бесчестье, мы сообщим в своё время.
56. Этот народ (армяне) испокон века был ненадёжен и вследствие своего душевного склада, и
вследствие занимаемого им положения, так как земли его, гранича на большом протяжении с нашими
провинциями, глубоко вклиниваются во владения мидян; находясь между могущественнейшими
державами, армяне по этой причине часто вступают с ними в раздоры, ненавидя римлян и завидуя
парфянам. Царя в то время, по устранению Вонона, они не имели; впрочем благоволение народа
склонялось к сыну понтийского царя Полемона Зенону, так как, усвоив с раннего детства обычаи и
образ жизни армян, он своими охотами, пиршествами и всем, что в особой чести у варваров, пленил в
равной мере и придворных, и простолюдинов. Итак, Германик в городе Артаксате, с полного
одобрения знатных и при стечении огромной толпы, возложил на его голову знаки царского
достоинства. Присутствовавшие, величие царя, нарекли его Артаксием, каковое имя они дали ему по
названию города…
58. Между тем явились послы от парфянского царя Артабана. Он направил их ради того, чтобы они
напомнили римскому полководцу о дружбе и договоре и заявили о его, Артабана, желании
возобновить прежние связи: стремясь оказать Германику честь, он прибудет, помимо того, к берегам
Евфрата; а пока он просит о том, чтобы Вонон не оставался более в Сирии и не подстрекал к смуте
вождей парфянских племён, посылая своих людей в близлежащие местности. Германик в достойных
словах отозвался о союзе римлян с парфянами, а на сообщение о приезде царя и о воздании ему,
Германику, почестей, ответил любезно и скромно. Вонон был удалён в Помпейополь, приморский
город Киликии…
68. В это самое время Вонон, об удалении которого в Киликию я упоминал выше, предпринял попытку
�Содержание
перебежать в Армению, чтобы перебраться оттуда к альбанам и гениохам и далее к своему родичу
царю скифов. Отдалившись под предлогом охоты от моря, он укрылся в чаще горных лесов, а затем,
используя резвость своего коня, примчался к реке Пираму; но на реке не оказалось мостов так как,
прослышав о бегстве царя, их разрушили местные жители, а переправа через неё вброд была
невозможна. На берегу этой реки он и был схвачен Вибием Фронтоном, префектом всадников, и здесь
же ветеран Ремий, который прежде был приставлен к царю, чтобы за ним надзирать, якобы придя в
ярость, пронзил его насмерть мечом. Принимая во внимание все обстоятельства, более вероятно,
однако, что, будучи пособником этого преступления, он умертвил Вонона, страшась его показаний.
КНИГА 6
31. В консульство Гая Цестия и Марка Сервилия (35 г. н. э.) в Рим прибыли знатные парфяне без
ведома царя Артабана. Из страха перед Германиком он некоторое время сохранял верность римлянам и
справедливо правил своими, но потом стал заноситься пред нами и свирепствовать над
соотечественниками, так как преисполнился самоуверенности, проведя удачные войны с
окружающими народами. Он пренебрежительно относился к Тиберию, считая, что тот по старости не
способен к войне, и жадно добивался Армении, властителем которой после смерти Артаксия поставил
старшего из своих сыновей, Арсака; более того, он нанёс римлянам оскорбление, послав своих людей с
требованием выдать сокровищницу, оставленную Вононом в Сирии и Киликии, говорил о старых
границах персов и македонян, бахвалясь и угрожая вторгнуться во владения Кира и Александра. На
отправлении тайного посольства к Тиберию настояли один из наиболее родовитых и богатых парфян
Синнак и близкий к нему евнух Абд. Быть евнухом у варваров совсем не позорно, больше того, это
ведёт к могуществу. Итак, вместе с примкнувшими к ним другими сановниками, не имея у себя ни
одного Арсакида, чтобы провозгласить его своим верховным владыкой, ибо большинство из них было
истреблено Артабаном, а остальные не достигли ещё возмужалости, они просили отпустить к ним из
Рима Фраата, сына царя Фраата: необходимы лишь имя и поддержка – пусть потомок Арсака с согласия
Цезаря покажется на берегу Евфрата.
32. Это пришлось Тиберию по душе: он снаряжает Фраата и предоставляет ему необходимую помощь
для овладения отцовским престолом, верный принятому им правилу – вести дела с чужеземными
государствами посредством уловок и хитростей, избегая оружия. Между тем, Артабан, проведав о
подстроенных ему кознях, то медлит, охваченный страхом, то возгорается жаждою мщения. У варваров
медлительность считается рабской чертой, поспешность в действиях – царственной; однако в нём
победило благоразумие, и он решил, что для него будет полезнее, прикрывшись личиною дружелюбия,
пригласить Абда на пир и обезвредить его медленно действующим ядом, а Синнака связать
притворной благосклонностью, подарками и вместе с тем деловыми поручениями. Тем временем
Фраат, сменив в Сирии образ жизни, усвоенный за долгие годы пребывания в Риме, на непривычный
парфянский уклад, заболел и умер. Но Тиберий не отказался от начатого: теперь он избирает в
соперники Артабану Тиридата, происходившего от той же крови, что и Фраат, а для отвоевания
Армении – ибера Митридата, которого мирит с царствовавшим в своей стране братом его
Фарасманом; во главе всего, что затевалось им на Востоке, он ставит Луция Вителлия…
33. Первым из этих царьков начал действовать Митридат, побудив Фарасмана помочь его замыслам
при помощи вероломства и военной силы, и подысканные люди, соблазнив золотом приближённых
Арсака, склоняли их к измене. Одновременно иберы вторгаются с большим войском в Армению и
овладевают городом Артаксатой. Узнав об этом, Артабан поручает своему сыну Ороду отмстить
неприятелю; он даёт ему войско парфян и рассылает людей для набора отрядов наёмников; Фарасман
со своей стороны получает поддержку альбанов и поднимает сарматов, скептухи (жезлоносцы)
которых, приняв подарки от обеих сторон, по обычаю своего племени отправились на помощь и к той,
�Содержание
и к другой. Но иберы – хозяева этой страны – быстро пропустили по каспийской дороге сарматов,
двинувшихся против армян, между тем как сарматы, направлявшиеся к парфянам, были легко
отрезаны, так как враг запер все проходы, кроме единственного – между морем и оконечностями
альбанских гор, воспользоваться которым, однако, препятствовало летнее время, ибо из-за постоянно
дующих в одном направлении ветров вода в эту пору заливает низкие берега, тогда как зимой южный
ветер гонит её назад, и, после того как она уйдёт в море, обнажается береговая полоса мелководья.
34. Между тем усиленный отрядами союзников Фарасман вызывает на битву не имевшего
вспомогательных войск Орода, и так как тот от неё уклоняется, тревожит его, кидается с конницей на
его лагерь, препятствует заготовке корма для лошадей; и не раз он окружал вражеский стан заставами,
как бы облагая его осадой, пока парфяне, не привыкшие к такому бесчестью, не обступили своего
царевича и не потребовали, чтобы он повёл их в сражение. Но они были сильны только конницей, а
Фарасман располагал и хорошей пехотой. Ибо иберы и альбаны, обитая в лесистых горах, привыкли к
тяжёлым условиям существования и поэтому гораздо выносливее парфян… Итак, после того как оба
войска изготовились к бою, парфянский полководец в речи к войнам напомнил о владычестве на
Востоке, о славе Арсакидов, о том, что их враг – безвестный ибер с войском наёмников; Фарасман же
говорил, что, не зная над собой парфянского ига, чем к большему они будут стремиться, тем большую
славу им принесёт победа, а если обратятся в бегство, то тем больше позора и опасностей навлекут на
себя; он указывал при этом на грозный боевой строй своих и на раззолоченные отряды мидян, говоря,
что здесь мужи, там добыча.
35. Но сарматов воодушевила не только речь полководца: они сами убеждают друг друга не допустить,
чтобы их осыпали стрелами: это необходимо предупредить стремительным натиском и рукопашною
схваткой. Отсюда – несхожая картина в войсках обоих противников: парфянин, приученный с
одинаковой ловкостью наскакивать и обращать вспять, рассыпая свои конные части, дабы можно было
беспрепятственно поражать врага стрелами, а сарматы, не используя луков, которыми владеют слабее
парфян, устремляются на них с длинными копьями и мечами, и враги то сшибаются и откатываются
назад, как это обычно в конном бою, то, как в рукопашной схватке теснят друг друга напором тел и
оружия. И вот уже альбаны и иберы хватают парфян, стаскивают их с коней, заставляют биться в
неравных условиях, ибо сверху на них обрушивали удары всадники, а снизу поражали не отстававшие
от них пехотинцы. В разгаре боя Фарасман и Ород, которые сражались среди передовых и бросались
на помощь дрогнувшим и поэтому были заметны, узнают друг друга; с громким боевым кличем они
устремляются с оружием один на другого, и Фарасман, упредив противника, рассёк шлем Орода и
нанёс ему рану. Но, увлечённый вперёд конём, он не смог повторить удар, и храбрейшие из воинов
успели заслонить раненого; поверив, однако, ложной вести о его гибели, парфяне пришли в
замешательство и уступили победу врагу.
36. После этого Артабан со всеми силами своего царства выступил отомстить противнику. Благодаря
знанию местности иберы сражались успешнее парфян, но он не отстал бы от них, если бы не
Вителлий, который, стянув легионы и распространив слух, что собирается вторгнуться в
Месопотамию, устрашил его угрозою войны с римлянами. С оставлением Артабаном Армении пришёл
конец и его могуществу, так как Вителлий подстрекал парфян покинуть царя, свирепствующего над
ними в мирное время и неудачными битвами обрекающего их на гибель. И вот Синнак, о
враждебности которого к Артабану я упоминал выше, склоняет к измене ему своего отца Абдагеза и
некоторых других, затаивших и ранее такой умысел и теперь решившихся осуществить его вследствие
непрерывных поражений царя: понемногу к ним примыкают все, кто повиновался царю больше из
страха, чем из привязанности, и, после того как нашлись зачинщики, набрался решимости. И у
Артабана никого не осталось, кроме телохранителей-чужеземцев, утративших родину, у которых не
существует ни понимания добра, ни отвращения к злу, которые кормятся тем, что им платят, и за плату
�Содержание
готовы на преступление. Взяв их с собою, он поспешно бежал в отдалённые и сопредельные Скифии
места в надежде на то, что там ему будет оказана помощь, так как был связан родством и гирканами и
карманиями, а также и на то, что парфяне, воздающие справедливость только своим отсутствующим
властителям и мятежные, когда те рядом с ними, ещё обратятся к раскаянию.
37. Между тем Вителлий, так как Артабан бежал из страны и народ проявлял готовность заменить его
новым царём, убеждает Тиридата использовать представившиеся возможности и ведёт к берегу
Евфрата отборную силу легионов и союзников. Когда они совершали жертвоприношение, причём один
по римскому обычаю предал закланию свинью, овцу и быка, а другой, чтобы умилостивить реку,
обрядил ей в жертву коня, прибрежные жители сообщают, что в Евфрате сама по себе, ибо никаких
ливней не было, значительно прибывает вода и, вздуваясь белой пеной, образует похожие на диадемы
круги – предзнаменование, возвещающее им благополучную переправу. Иные истолковали его с
большею проницательностью, утверждая, что их предприятие начнётся удачно, но плоды его будут
недолговечны, ибо предвещания земли и неба более надёжны, а реки по своей природе непостоянны
и, открыв знамения, немедля уносят их прочь. Как бы то ни было, навели мост на судах и войско
переправилось через реку. Первым явился в лагерь со многими тысячами всадников Орноспад, некогда
изгнанный с родины, потом отнюдь не бесславный сподвижник Тиберия при завершении им военных
действий в Далмации, награждённый за это римским гражданством, и, наконец, снова достигший
царского благоволения и почёта и поставленный правителем тех земель, которые орошаются
знаменитыми реками Евфратом и Тигром и носят название Месопотамии. Немного спустя войско
Тиридата усиливает также Синнак, и столп партии Абдагез, добавляет к этому царские сокровищницу
и облачение. Вителлий, сочтя, что он достаточно показал внушительность римской мощи, обращается с
увещеванием к Тиридату постоянно помнить о своём деде Фраате и воспитавшем его Цезаре, о
доблестных деяниях того и другого, и к парфянским сановникам – неуклонно соблюдать покорность
царю, почтение к нам, собственную честь и верность. Затем он с легионами возвратился в Сирию.
�
Dublin Core
The Dublin Core metadata element set is common to all Omeka records, including items, files, and collections. For more information see, http://dublincore.org/documents/dces/.
Title
A name given to the resource
Рубцов Сергей Михайлович
Dublin Core
The Dublin Core metadata element set is common to all Omeka records, including items, files, and collections. For more information see, http://dublincore.org/documents/dces/.
Title
A name given to the resource
Рим и варвары
Subject
The topic of the resource
1. Август (римский император) , 63 до н. э. - 14 н. э. 2. Тиберий (римский император) , 42 до н. э. - 37 н. э. 3. Клавдий (римский император) , 10 до н. э.- 54 н. э. 4. Траян (римский император с 98, из династии Антонинов) , 53 - 117. 5. Адриан, Публий Элий (римский император (с 117)) , 76-138. 6. Антонин Пий (римский император (с 138)) , 86-161. 7. Флавии (династия римских императоров), 69-96. 8. История. 9. Древний мир — Древний Рим — 1 в. н. э. — 2 в. н. э. 10. варвары. 11. Римская империя. 12. римские императоры.
Description
An account of the resource
Рим и варвары [Электронный ресурс] : учебно-методическое пособие / Алтайский государственный педагогический университет ; [сост. С. М. Рубцов]. — 1 компьютерный файл (pdf; 7.44 MB). — Барнаул : АлтГПУ, 2016. — 66 с.
Издание содержит источниковедческий материал по истории внешней политики Римской империи в период принципата (1–2 вв. н. э.). В пособии характеризуются различного вида источники:письменные (нарративные), археологические памятники, эпиграфические материалы. Пособие предназначено для студентов 1 курса исторического факультета, а также может служить пособием для студентов, обучающихся по специальности «Туризм».
Creator
An entity primarily responsible for making the resource
Рубцов, Сергей Михайлович
Source
A related resource from which the described resource is derived
Алтайский государственный педагогический университет, 2016
Publisher
An entity responsible for making the resource available
Алтайский государственный педагогический университет
Date
A point or period of time associated with an event in the lifecycle of the resource
15.03.2016
Rights
Information about rights held in and over the resource
©Алтайский государственный педагогический университет, 2016
Format
The file format, physical medium, or dimensions of the resource
pdf, exe
Language
A language of the resource
русский
Type
The nature or genre of the resource
Учебно-методическое пособие
Identifier
An unambiguous reference to the resource within a given context
<a href="http://library.altspu.ru/dc/pdf/rubtsov.pdf">http://library.altspu.ru/dc/pdf/rubtsov.pdf</a><br /><a href="http://library.altspu.ru/dc/exe/rubtsov.exe">http://library.altspu.ru/dc/exe/rubtsov.exe</a>
Август (римский император)
Адриан
Антонин Пий (римский император (с 138))
варвары
Древний мир — Древний Рим
История
Клавдий (римский император)
Публий Элий (римский император (с 117))
Римская империя
римские императоры
Тиберий (римский император)
Траян (римский император)
Флавии (династия римских императоров)